— А если не вернешься? — возразила она. — Европа так далеко, а войны я боюсь. Мне страшно жить без тебя! Тошан, никому не понять, как я страдаю. Все вы говорите, что мне надо забыть Виктора, что такова его судьба. Но как я была горда и счастлива тем, что смогла родить тебе еще одного ребенка после всех этих лет, когда мы не хотели заводить детей. Я успела полюбить его. Мне не терпелось кормить его грудью, целовать, а теперь у меня в руках пустота. Ты же мой муж, говоришь, что любишь меня, а сам идешь на войну!
Она отстранилась от него и, сотрясаемая рыданиями, бросилась ничком на кровать. Тошан жалел о том, что высказал все напрямую. Он прилег рядом с женой и погладил ее по волосам.
— Мне жаль, я неправильно сделал, что объявил тебе об этом сразу, без подготовки, но я не знал, как лучше! Ты же меня знаешь, мне проще выложить все сразу, начистоту. И мне заранее было не по себе, я представлял, какую боль я могу причинить. Тебе и без того плохо.
— Да, плохо, ужасно плохо! — ответила она, приподнимаясь на локте. — А ты, ты все сам решил, даже не посоветовался со мной. Позвонил матери, с которой словом не перекинулся за много лет. Она, наверное, была счастлива до небес! Но у меня нет желания ехать в Валь-Жальбер, я хочу встречать Рождество здесь — с детьми и с тобой. Ты предал меня, Тошан! На следующей неделе ты должен был бы срубить в лесу елку, а мысль о том, что мы будем вместе с детьми украшать ее, успокаивала меня. Умоляю тебя: не уезжай! Ты мне так нужен! Мы потеряли сына, а тебе, можно подумать, на все плевать! Пожалей меня, не бросай!
Она смотрела на него в упор с видом обиженного ребенка. Слезы застилали ее голубые глаза, четко очерченные пухлые губы дрожали, как у испуганной девочки. Надо было иметь каменное сердце, чтобы не растрогаться.
— Эрмин, дорогая, — вздохнул он, — я ведь тоже очень страдаю из-за Виктора, но пытаюсь преодолеть это страдание и доказать свою любовь Мукки, Мари и Лоранс. Они здесь, с нами, они беспокоятся, видя, как ты изменилась, стала ранимой. Я пошел в армию ради их будущего, ради того, чтобы участвовать в борьбе, которую я считаю справедливой. Иди ко мне, нам осталось побыть вместе только две ночи. Не будем их тратить на слезы и пререкания. Любовь моя, мне тебя так не хватало!
Тошан искал ее губы, гладил рукой изгиб бедер. В конце беременности и в последовавшие после родов недели она отказывала ему в близости. Он знал, что теперь-то Эрмин может ответить на его желание, однако она решительно воспротивилась. Более того, она вырвалась из его объятий.