После угасания общего хохота, который вновь пробудил всю округу, напарники ненадолго смолкли, внимательно присматриваясь к окружающему. Небо уже вовсю озарилось поздним рассветом. Утро выдалось на удивление тёплым, внизу в долине полыхнула вспышка "Электры" и округа озарилась визгом кабана — мутанта. Сразу за этим послышался гвалт своры слепых собак.
— Поди опять пытались "закабанить" эту зверюгу, а он от них через "Электру" ломанулся. Ему‑то что, он — бронебойный, живучий, а псам, наверное, досталось здорово. Теперь своих же сородичей и отведают в жареном виде, — выразительно прокомментировал Плакса, когда тарарам внизу более — менее стих. — Ну, так и чем же весь этот конфуз закончился?
— На границе луга и болота рос небольшой кустарник, но с очень красивыми цветами, наполненными чуть ли не всем спектром радуги. Перед привалом Вершок решил подойти поближе к растению и посмотреть — с чем его едят, такого красивого? Только он прошёл первый куст, как начал, словно ошпаренный, истошно орать, и прытко побежал в мою сторону. Я минут десять пытался прервать его крики и спросить, в чём же дело? А когда он, не переставая подпрыгивать, повернул ко мне своё тело, так сказать, тыльной стороной, я обомлел! Вся задница Вершка была истыкана отвратительного вида иглами, раскрашенными жёлто — чёрными полосами, а с кончиков их капала какая‑то смрадно пахнущая жидкость. Хорошо хоть я умудрился сразу голыми руками за них не схватиться, а то, быть может, был бы сейчас как Половинка — с одними культями. Надев перчатки, я начал понемногу эти иглы из Вершкового крупа удалять, но это только распалило его ещё больше. Видимо удаление было настолько болезненным, что терпеть проводимую операцию он просто не мог ни при каких обстоятельствах. В течение целого часа мне не удавалось ничего с Вершком поделать. Он крутился как юла и материл, на чём свет стоит, гербарии и ботаников всего мира! Наконец этот "крупный дикобраз" перестал вертеться и замер, лишь слегка постанывая. Хм — м-м, откуда ж энергии для дальнейшего ора было взяться после такого концерта? В это время даже болотные лягушки примолкли, удивляясь, наверное, что за Маэстро в их краях появился, диковинка эдакая. Да и не только они… монстры разбежались по камышам и долго ещё боялись оттуда показываться.
— Ох, уморил! — Плакса не мог остановить приступ смеха, — вот скажешь тоже! И что дальше?
— Дальше? — Максима самого пробрало хохотом, и он прыскал в рукав, — орать он перестал, но места себе всё же найти так и не мог, и постоянно крутился возле меня, как заведённый. Не мог и я его поймать, сколько ни пытался. А ведь подозревал, что добром промедление не закончится. Промаявшись ещё с полчаса, я принял, наверное, единственно правильное решение. Не зря ведь в своё время на Арене, возле бара "Сто рентген", пытаясь достигнуть необходимого уровня сноровки, понемногу зарабатывал деньжат на пропитание. Словом, двинул я Вершку в челюсть помалу, но, видно, переборщил как раз эту самую малость. Выяснилось, правда, это чуть позже, когда привёл его в чувство и попытался с ним заговорить. Оказалось, что как раз говорить, как, впрочем, и есть твёрдую пищу, Вершок ещё какое‑то время не сможет. Ну, разве лишь только сквозь плотно сжатые для срастания челюсти зубы. У него только мычать тогда хорошо получалось! Причём очень смахивало на то, что целое стадо псевдо — коров объелось на этих лугах самой, что ни на есть белены. Я даже испугался немного, подумав, что он может каких‑нибудь псевдо — быков привлечь брачным зовом. Ни о каком гербарии, конечно, и речи больше идти не могло. Пришлось весь собранный нами скирд бросить и лёгкой трусцой двигать до базы напрямки. После этого мы с ним сутки, не спавши, до "Скадовска" добирались. Я ещё не знал тогда, чем это грозит Вершку, поэтому даже пытался шутить в дороге: хорошо, мол, с тобой в рейде — спи на всех привалах сам, ведь напарник‑то не только спать, а даже сидеть не может. Жаль только, мол, что не люблю я с детства группу "Звуки Му". И как он, интересно, тогда удержался и не пристрелил меня?