Майкл прижал ладони одна к другой, на большие пальцы уложил подбородок, локти упер в стол, да так и сидел, невидящим взглядом шаря по кабинету. Не этого он хотел, совсем не этого. Не об этом он мечтал тогда, когда один-одинешенек сидел посреди Йеллоустона и рассматривал звездное небо. Почему всегда получается так, как не ожидаешь? Почему?
Майкла словно бетонная плита придавила. Плечи поникли, дыхание участилось.
– Жизнь – как минное поле, – пробормотал Майкл. – Никогда не знаешь, какой шаг станет последним… Я не могу ее уволить, но отказать также не могу. Это ее желание, ее право. Не могу иначе, – Майкл черканул ручкой по бумаге, поднялся на ноги, прошел в приемную и положил заявление на стол Дианы. Девушки нигде не было видно, но это было к лучшему. Майкл не хотел смотреть в ее, ставшие такими красивыми, глаза.
Майкл не стал запирать за собой дверь. Кто знает, может Диана опять захочет его чем-то удивить. Майкл хотел надеяться, что чем-то более приятным, чем заявление об увольнении.
* * *
Тучи в душе Майкла с каждым часом становились все гуще, все чернее. Из головы никак не выходила Диана, ее заявление об увольнении, их глупая ссора. События последних дней, за исключением поездки в Йеллоустон, казались сном, точнее кошмаром. Хотелось проснуться, вернуться на неделю назад и начать все сначала. Снова один. Эта мысль, глубоко засевшая в сознании, лишила Майкла покоя. Одиночество пугало, одиночество угнетало. Хотелось тепла, но был лишь холод. Хотелось заботы, но было только отчуждение.
Чем дольше Майкл находился в четырех стенах, тем более одиноким себя чувствовал. В конце концов он не выдержал, позвонил риелтору, договорился о встрече и уехал смотреть дома, лишь бы не находиться в одном помещении с Дианой. А еще Майкл не хотел объясняться с Ником, ведь тот обязательно поинтересуется, что за сыр-бор они развели с Дианой.
Майкл мотался от одного дома к другому скорее по инерции, покупать какой-либо из них он не собирался. Зачем он ему? Он снова один, и будущее уже не такое радостное, как виделось раньше. Только сейчас, оставшись наедине с собственными мыслями, Майкл понял, что любит Диану, возможно не так сильно, как полюбил когда-то Селену, но тем не менее чувство было, рождалось… родилось, чтобы умереть.
– Почему только потеряв, понимаешь, как дорог тебе был человек? – спрашивал себя раз за разом Майкл, двигаясь от одного дома к другому. Майкл даже не замечал всех тех красот и наворотов, которые живописал ему риелтор. Иногда он спрашивал себя: что он здесь делает? Он должен был находиться рядом с Дианой. Но приходило понимание, что отныне он не может быть с ней. Так уж устроен мир, когда тебя отталкивают, тебе ничего не остается, как уйти, даже если не хочется – особенно когда не хочется.