— А тебе разве не надо к вечеру быть на своем месте?
Она удивленно посмотрела на него:
— Я же не храмовая гетера. Если мне вечером захочется потанцевать для прислужников либо поиграть на флейте для младших жрецов, кто может мне запретить?
— Но если она не найдет тебя ни у тех, ни у других?
— О, храм большой, пусть ищет.
Грон понял, что переубедить ее невозможно, надо было решать: либо турнуть упрямую девчонку, либо помочь ей. Минуту поразмышляв, Грон понял, что, хотя все было за то, чтобы не ввязываться, он не может ей отказать.
— Ладно, сиди здесь, сейчас приготовлю тебе укрытие. — И он, легко вскочив на ноги, двинулся к куче перепутанных древесных стволов, где сделал себе небольшую древесную пещерку, чтобы прятаться от солнца в часы самой большой жары.
Через некоторое время девчонка присоединилась к нему и, пыхтя, стала помогать. Через пару часов у края обрыва возникла неуклюжая куча деревьев. Со стороны обрыва, скрытая сучьями, в ней скрывалась небольшая узкая нора, ведущая в убежище. Грон вытер пот и кивнул Зеленоглазой:
— Залезай.
Она протянула руку, потрогала его мышцы и уважительно сказала:
— А ты сильный.
Грон хмыкнул:
— Я же Колун, ладно, залезай. — И, помогая девчонке пробираться по обрыву, смущенно добавил: — Вечером ко мне придут. Ты, это… ну, в общем, сиди тихо.
Она удивленно посмотрела на него, потом улыбнулась:
— Дорогой, я же гетера, и хоть я еще «белая», но насмотреться уже успела, как мне иначе учиться-то.
Когда Грон шел обратно к своему колуну, в голове вертелось одно слово «дорогой», и он с удивлением понял, что ему понравилось, что она его так назвала.
На следующее утро Зеленоглазая выбралась из своего убежища странно притихшая. Грон, несколько смущенный тем, что ей полночи пришлось слушать стоны и вопли Тупой колоды, махал колуном на дальнем конце двора. Она подошла неслышно и некоторое время молча стояла, как-то задумчиво рассматривая его. Грон расколол очередной пень и, отбрасывая в сторону поленья, заметил девчонку. Она покачала головой:
— Да, дорогой, такого я еще не видела.
Грон хмуро потянулся за следующим поленом, поставил его на колоду и пробурчал:
— Чего же ты хотела, я же раб.
Зеленоглазая хмыкнула и потянулась всем телом.
— О боги, я не подумала ничего дурного, просто интересно…
Грон хрястнул колуном и, не дождавшись окончания вопроса, спросил сам:
— Что тебе интересно?
— А что ты сможешь сделать с женщиной, которая тебе будет действительно нравиться? — И, засмеявшись тем тягучим, шаловливым смехом, она пошла прочь.
Грон от неожиданности промазал и саданул колуном о скальный грунт. От колуна отскочила острая полоска камня и, вращаясь, упала на пень. Грон выругался сквозь зубы и зло поднял колун. До полудня, когда даже чайки забираются в тень, прячась от нестерпимой жары, он без устали махал топором, а девчонка не показывалась из своего убежища. Но, когда большой колокол возвестил, что храмовые клепсидры и солнечные часы указали самую короткую тень, он отбросил колун и двинулся к убежищу. Девчонка сидела в углу небольшой пещерки из древесных стволов и расчесывала волосы. Грон забрался внутрь, достал мясо, лепешку и, разломив на две половины, протянул Зеленоглазой. Та бросила на него лукавый взгляд сквозь пушистую завесу и кокетливо протянула руку. Грону стало смешно. Он запихнул в рот здоровенный кусок мяса и насмешливо спросил: