Гамову было все равно. Адаптация на Корабле прошла успешно.
Он избегал подходить к болотам ближе чем на полсотни шагов иначе чем по настоятельнейшей необходимости. Даже когда обнесли барражем часть берега, указанного Эльканом, и стали вытягивать из скалы металлическую балку,
[46]Константин следил за процессом издалека. Он видел высокую фигуру Элькана за распределительным пультом на треноге. Он видел все растущую груду черной, вязкой жижи в низине за холмом, выбираемую из толщи болот и перекидываемую на две сотни метров Большими… Потом пришел час потехи, когда в гнетущей и напряженной атмосфере обволакивающей работы появились на возвышенности четыре каких-то типа в длинных дайлемитских одеяниях и в высоких головных уборах, определенно смахивающих на тиару римских пап. У всех четверых, судя по всему, были просто-таки луженые глотки, потому что, когда они слаженно завели гимн ли, молитву или заговор, их рев долетел до ушей Константина, который находился чуть ли не в полукилометре от них. После этого четверка уселась в колесницу, запряженную одним-единственным скакуном, и удалилась. После их посещения количество и без того немногочисленных зевак, глазеющих на то, как святотатцы роются в страшных болотах, поубавилось, верно, втрое. Остались в основном мальчишки-беспризорники, для которых не являлись авторитетом ни отцы Дайлема, ни «дикие» гареггины, ни даже ужасающие чудовища самих Нежных болот. Наверное, было в их жизни что-то и пострашнее, чем выныривающее из растревоженной болотной жижи агонизирующее чудовище, буквально кричащее флюидами боли и ярости.
Позже, за ужином, Бер-Ги-Дар, как знаток нравов и обычаев, бытующих в Дайлеме, пояснил суть происшедшего:
— А что мы хотим? По их верованиям, мы потревожили духов болот, и теперь в течение трех суток всех нас ждет смерть мучительная и лютая. Собственно, а что еще может ждать святотатцев?
— Так они наложили на нас проклятие? — спросила Элен Камара.
Бер-Ги-Дар улыбнулся, отчего в углах его рта прорезалась целая сеть глубоких морщин:
— Нет, почему же проклятие? Напротив, они читали заговор на благоразумие. Есть такой в богатом арсенале здешних жрецов. Этот заговор направлен на то, чтобы вселить в душу того, на кого он накладывается, смирение и благочестие. Чтобы заговариваемый сам покаялся в своих дерзновенных помыслах и вернулся в лоно Благолепия. В нашем случае мы должны прекратить «разрывать грудь болот» — это их речения, а потом сдаться «диким» гареггинам, а уж те поступят с нами сообразно долгу.
— И много мы им задолжали? — ухмыльнулся Абу-Керим.