— Точно — ты,— радостно повторил Зиндар, хотел добавить еще что-то, но осекся.— Конечно, в Шак-Леббе! Тогда еще парни шутили, что встретились два Шака: человек и город.
— К-какие парни? — уже не так басовито спросил Шак.
— Ну как же,— понизив голос, негромко проговорил Зиндар, и глазки его налились кровью,— какие парни?
Обращенные.Какие же еще, Шак? Такие же Обращенные, КАК Я И ТЫ. Ты, наверное, забыл, Шак? А, извини! Я вижу, после того как мы с тобой дезертировали из расположения Обращенных в разгромленном Шак-Леббе и наши пути разошлись, ты стал другим. Ну это хорошо. Это похвально. Ты не торопись воткнуть мне кинжал в брюхо, Шак, как вот этому парню. Разве я тебя осуждаю? Я сам думаю, что дело Обращенных проиграно. Что вот-вот падет Академия. Что сам Леннар предал их и скрылся. За что же меня убивать?
— А, это твой старый друг? — ухмыльнулся Гаро.— Ну-ну. Я тоже вот недавно встретил. Поговорили.
— Много сейчас в город бежит разной сволочи,— проворчал Шак.— Пора перекрывать дороги, отсекать пути. Говорят, идет большая эпидемия... Кто знает! Значит, говоришь, были знакомы? Постой пока в сторонке, любезный... как тебя, Зиндар? Угу... Теперь ты, дед.
— Я? — пробормотал носатый старик в красном колпаке и стал отчаянно чесать ухо.— А что я?
— Иди сюда, старый, засохший гриб! — рявкнул громкоголосый Гаро.— Мы хотим узнать, уж не ты ли носишь в своем прогорклом брюхе священного червя? Если так, не самое лучшее он нашел вместилище, и, как истые дайлемиты, мы должны его вызволить!
— А что это, Шак, вы именно сюда нагрянули? — спросил огромный Зиндар, жуя мясо.— Таких кабачков, которые держат выходцы из Верхних земель, больше сотни в городе.
Толстый дворцовый страж посмотрел на него угрюмо, но все-таки ответил коротко:
— Был приказ. Скоро за всех чужих возьмутся. А этот, верно, влез в то, во что не следовало.
Гаро провел рукой по своим длинным дайлемитским одеждам, расправляя складки, и кинул быстрый, оценивающий взгляд на брата по оружию, который так охотно делился военной тайной с бывшим Обращенным. Все ясно: если вышедший на откровенность Зиндар проживет больше минуты, толстый страж изменит тому, кому он еще никогда не изменял,— себе. Шак перестанет быть Шаком.
Гаро поднес трубку-индикатор к обветренной физиономии старикана и его красному носу, недоуменно свел брови, вдруг почувствовав, как изогнулся и ударил, словно полупридушенное животное, древний прибор по выявлению гареггинов. Старик недоуменно смотрел на него, приоткрыв темный, морщинистый рот, и Гаро выговорил: