— Боги? — ухмыльнулся Акил и, верно решив, что ничто не удерживает его от убийственной откровенности, добавил: — С богами мы как-нибудь договоримся. Тем более что я сам выбираю себе богов! Мне кажется, победитель Первого Храма имеет право на такую роскошь?
— Пусть тебе ответят твои боги,— последовал ответ Алькасоола.
И тут боги, кажется, услышали. И ответили.
Матово поблескивающий свод Центрального поста вдруг затрясся, словно по нему прокатилась крупная дрожь, и в одном месте металл начал расходиться, выворачиваясь наружу, как оттопыренная нижняя губа, выражающая отвращение... Запузырились, запрыгали струйки расплавленного композита, несколько капель попало на задранные вверх лица гареггинов, и кто-то испустил стон. Гареггин с вытекшим глазом мотал головой, прикрыв пол-лица правой ладонью...
Два мощных удара выбили фрагмент обшивки свода, и из образовавшейся бреши повалил дым. Акил вдруг поднял вверх обе руки со сжатыми кулаками и потряс ими словно в исступлении, а Ноэль, не дожидаясь сигнала вождя, поднял раструб почти полностью разряженной «плазмы». Но не выстрелил: Акил ударил по стволу оружия, не отрывая глаз от свода Центрального поста.
Из пролома смотрело на него лицо Леннара.
Глава шестая. ОРУЖИЕ СТРОИТЕЛЕЙ
1
Наверное, кому-то показалось, что это галлюцинация, к тому же уязвимая галлюцинация, потому что один из гареггинов метнул в это лицо нож, и, быть может, даже возникла вредная иллюзия, что попал. Ибо лицо исчезло. Из пролома по-прежнему текли струйки жиденького, бурого дыма, а потом вдруг пролился звук, как от удара тяжелым молотом по металлу, и со свода Центрального поста на пол слетела фигура. Человек еще разгибался после трудного и опасного прыжка, а глаза его уже приглядывались к большому количеству людей, наводнивших Центральный пост.
На этот раз ошибиться в том, КТО это и существует ли он до сих пор, было невозможно.
Чтобы добраться до мозга Академии — даже такой странной и мало кому известной дорогой,— отряду Каллиеры потребовалось выдержать два боя и потерять больше половины людей. Характерно, что опытные воины Обращенных гибли «обильно», по циничному выражению Абу-Керима, а вот земляне, в большинстве своем люди мирных профессий (ну за исключением майора Неделина, капитана Епанчина, британца Уилшоу и того же Абу-Керима), почти все уцелели. Больше остальных уроженцев Земли досталось расторопному китайцу Ли Сюну, он получил удар хваном между ребер, но стойко терпел. Это если не считать еще троих, что все-таки были убиты...
Гамов, который убил двоих гареггинов и отделался таким же количеством царапин, чувствовал, как каждую клеточку его тела переполняет мерный, торжественный, все нарастающий гул. Он не задумывался над тем, что будет с ним дальше, а уж тем паче не пытался представить, какие процессы сейчас идут в его организме, меняющемся вследствие проникновения чужой плоти, чужого генотипа. Уроки, полученные им от покойного гареггина Иль-Дорана, бесспорно, сыграли положительную роль. Константин и не вспоминал, что еще совсем недавно он сам был таким же сардонаром, как вот эти смуглолицые, стройные парни с полудетскими лицами; и не вспоминал, что он остается таким же гареггином, как и они. Он начинал уже терять чувство реальности. Все чаще он ощущал себя персонажем какой-то необычайно сложной и красочной компьютерной игры, и ему даже в голову не приходило, что он смертен, что он может умереть, ведь всякий раз, когда он уходил из зоны поражения или чудом ускользал из-под мощного рубящего удара противника, он подспудно ощущал, что все еще можно переиграть. Будто у него несколько жизней. Будто этот мир — лишь один из вариантов развития событий, комбинация из нескольких составляющих, которые всегда можно переставить местами...