– Ну, это очень просто. – Углук вздохнул, с трудом отвлекаясь от мыслей о еде. – Я воюю с пятнадцати лет. Сначала воевал за оркского князя Барнака, потом с сотней других орков меня взяли в дружину принца Лавеллы. Лавелла воевал со своими братьями, и работы у нас хватало. Пока орков было много, я говорил только на родном языке. Но войска принца двигались все дальше и пополнялись людьми взамен убитых солдат. А пополнять орков было некем – мы были на землях людей.
Вскоре нас осталось всего семеро, и мне поневоле пришлось осваивать ярити.
С тех пор прошло еще десять лет, и все это время я переходил из войска в войско. С войны – на войну. Где-то не было вообще ни одного орка. Где-то их набиралось с десяток. Одним словом, ярити стал для меня главным языком, а родной язык я даже немного забываю.
– Твоя история нам ясна, – сказал мессир.
– Да-а-а, – протянул Фундинул. – А где, интересно, выучил ярити Аркуэнон?
– Об этом ты спросишь его, когда мы снова будем вместе.
– А мы будем вместе, мессир?
– Обязательно будем.
– Это зависит от того, удастся ли Каспару обслужить эту, извините за выражение, корову, – сказал Бертран.
– Мне удалось передать ему надежный порошок, – признался мессир Маноло. – Он должен помочь. Если Каспар справится, у Мансура будет одним поводом меньше убить нас.
– Такие, как Мансур, быстро находят другой повод, – заметил Углук. – Мне приходилось видеть таких предводителей. Он все время чего-то боится, поэтому старается убивать каждый день. И тогда ему кажется, что он сильный и никого не боится.
Сверху послышались какие-то крики.
Они были жалобными и протяжными, как будто кто-то звал на помощь.
– Интересно, что у них там еще приключилось? – сказал Бертран.
– Да ничего особенного, – ответил мессир Маноло. – Это Каспар спасает всех нас с помощью моего снадобья.
– Так вы думаете, что это кричит… – начал было Бертран и замолчал.
Теперь стоны сменились громкими ритмичными выкриками, стали слышны и комментарии, которыми обменивались стоявшие возле ямы воины.
– Мне кажется, он справляется, – пришел к выводу Бертран, немного послушав.
– Об этом говорить еще рано, – заметил Углук. – Сейчас, может быть, и справляется, но ночь еще не закончилась. Еще неизвестно, что с ним станется утром.
Неожиданно над краем ямы показалось чье-то лицо.
Алые сполохи от горевшего неподалеку костра делали лицо зловещим.
Степняк крикнул несколько фраз на своем языке, а затем добавил на ярити:
– Шакалы!
Он поднял над головой большой котел и, перевернув его, высыпал на пленников целую кучу костей.
Решив, что шутка удалась, он радостно захохотал. Вскоре к нему присоединились еще двое кочевников, которые разделили радость своего товарища. Поболтав немного и поочередно сплюнув в яму, степняки ушли.