– Стой! – вдруг крикнула я и остановилась, чтобы перевести дух. – Давай сначала вернемся к «нашему» дому, чтобы оттуда точно таким же образом, то есть через лес, выйти на ту площадку, в ту долину, я не знаю, как это назвать, где они маршировали…
Сказала и замерла, испугавшись, что Павел сочтет меня сумасшедшей.
– Ты хочешь этого?
– Да.
Мы свернули вправо и стали взбираться по узкой тропе в глубину леса. Ехали молча, обливаясь потом. Солнце дразнило нас, ослепляя своими лучами, прорывающимися между розовато-оранжевыми стволами елей и сосен. У меня не переставая болела голова. И еще слегка подташнивало. Я чувствовала себя необычно. Но никак не могла понять, в чем дело.
Наконец деревья стали редеть, и через некоторое время мы оказались на самом краю леса. Пред нами открылась долина. Сколько хватало глаз, простиралось вытоптанное травянистое пространство; мы нарочно объехали его, чтобы убедиться в том, что по краям его остались следы автомобильных шин. Их было много. Очень много. Я развернулась и подъехала к тому месту, где, как мне казалось, стояли мы с Павлом рано утром и куда позже, после марша, подошли Маша со Стасом. Вот они, следы инвалидной коляски. Это явно не велосипед. У велосипеда два параллельных следа, а здесь три.
– Это коляска Рюрика.
– Я знаю.
– А что ты еще знаешь?
– Ничего.
Он был непробиваем. Ни одного лишнего слова. Да и вообще он уже мало был похож на того Павла, которого я встретила ночью в коридоре поезда и который упрекал меня в смерти своего друга.
– Ты ведешь себя как-то странно. Ты считаешь, что я виновата в том, что привезла тебя сюда?
– Я ничего не считаю. Только оставаться здесь бессмысленно. Теперь ты убедилась, что тебе все это не приснилось?
– Тогда что же произошло?
– Взгляни, – он протянул ко мне руку и ткнул пальцем в просвечивающиеся сквозь загорелую кожу вены. – Видишь, по-моему, это след укола… У тебя есть такой? – Я моментально взглянула на свою руку. Ну конечно, они ввели нам что-то затуманившее мозги и заставившее поверить в то, что нам все приснилось. Зачем им было делать нам эти инъекции? Что им надо от нас? Если сагитировать или завербовать, то разве таким образом это делается?
– Послушай, а ведь они могли нас просто убить…
Я сказала и сама испугалась собственных мыслей.
– Нам надо убираться отсюда. – Эти слова произнес Павел.
– Я не уйду, пока не выясню, имеется ли связь между этой «Россией» и убийством Вика. Я же себе этого никогда не прощу. Кроме того, надо узнать их ближайшие планы, и если они противоречат здравому смыслу – а у меня есть все основания так думать, – то немедленно действовать. Выходить на этого Рюрика…