– Да, ты права, – вздохнул Крысолов, как вздыхают старики, надсадно и глухо. – Я не хотел говорить тебе, но про Нагорное я знал. Только о том, что Маша с НИМИ – или с НАМИ, я уже и не знаю теперь, – даже не подозревал. Она же совсем еще девочка. Зачем ей это?
– И давно вы занимаетесь перекачкой денег?
– Два года. И какие деньги, ты бы знала…
– Но как случилось, что вас, такого влиятельного…
– Нашелся еще более влиятельный. Я же не Бог, сама понимаешь.
– А что сейчас? Как вы намерены действовать?
– Хотел бы выйти.
– Вы в Москве часто бывали?
– Да, очень часто.
– Какой канал ночью смотрите?
– «Деньги».
– Разве есть такой канал?
– Есть. Он работает всего два часа, с 22 до 24.
– И что, интересный?
– Коммерческое телевидение. Там рассказывают о котировках акций, курсе валют, короче – все про деньги и про то, как можно жить на эти деньги. Сюжеты о миллиардерах, интервью, картинки из жизни…
– Понятно. Надо посмотреть. А теперь передаю трубку Маше.
Я подала ей телефон и услышала лишь громкое рыдание, прерываемое трогательным: «Папа, забери меня отсюда…»
Глава двенадцатая
Два трупа в алма-атинском поезде
В 12, когда я позвонила Борису, мне сказали, что он на какой-то очень важной встрече. Но уже в 14 часов я слышала его голос и задыхалась от волнения.
– Ну, как у тебя там?
– Ты приедешь или можно по телефону?
– Нет, это не телефонный разговор.
Я в сопровождении моих безмолвных телохранителей доехала до Петровки, где после некоторых процедур меня пропустили к Борису. Оказывается, он был старшим инспектором уголовного розыска и занимал отдельный кабинет.
– Кофе?
– Нет, ничего не хочу. Рассказывай, не томи.
– Не знаю даже, с чего начать… Словом, теперь тебе не придется ни о ком заботиться. Человек, фотографию которого ты показала мне, достаточно известная в прошлом личность. Роман Юрьевич Радкевич. Фокусник, иллюзионист, маг, волшебник, гипнотизер и так далее. Десять лет тому назад репетировал под крышей цирка, что на Цветном бульваре, один трюк… Представь, фокусник и вдруг полез наверх… Короче, упал, разбился. Еле жив остался. Сломанный позвоночник. Он был обречен на неподвижность. Естественно, его забыли. И как сложилась его судьба дальше, никто бы и не знал, но сегодня в институте Склифосовского один знакомый хирург сказал мне, что его приятель, тоже хирург, только на пенсии, некий Михаил Семенович Мышкин вроде бы в прошлом году сообщил ему случайно, при встрече, что Радкевич умер. И что родные попросили Мышкина вскрыть его тело. За деньги. У Мышкина пенсия маленькая, вот он и согласился.
– Ты хочешь мне сказать, что Радкевич УМЕР?