Не единожды меняя свою личину, Ниязов никогда не был самим собой. Это — разрушитель под маской коммуниста, затем демократа, наконец, диктатора. А пока в моем повествовании он еще не президент, и потому не только осторожен, но и труслив, оттого лоялен, даже демократичен и, выступая в Москве на Первом съезде народных депутатов СССР, цитируя В.И. Ленина, ратует за “возрождение авторитета партии”, предлагая соединить “партийную и государственную власть в руках лидера перестройки” и силой партийной власти “двигать вперед перестройку”.
Характеризуя социально-политическую обстановку в республике, он ограничился демагогическими заверениями, ибо не владел обстановкой да и не хотел затруднять себя “головоломкой”. У нас, в Туркменистане, мол, все спокойно, и мы, туркмены, в отличие от своих беспокойных соседей, хорошие, законопослушные, ибо “для нашего народа не характерно стремление к национальной замкнутости, нет для этого исторических корней. Консолидация туркменской нации происходила после Октября, и нашему становлению помогали практически вся Россия, все народы страны, в особенности русский народ. У нас сложилось устойчивое двуязычие. Мы думаем, двуязычие для нас — самое подходящее, ведь в нашей республике проживают 12% русских, 7% узбеков, 3% казахов, от 1 до 2% армян, азербайджанцев, украинцев и других. Сегодня разделять республику, объявляя статус какого-то (?!) (выделено мной — В.Р.) языка, считаем нецелесообразным. По этому вопросу мы советовались со своим народом”. (“Правда”, 03.06.89).
Ой ли?! Вот какие песни пел Ниязов, будучи первым секретарем республиканского ЦК. Он, как всегда, лицемерил. Прекрасно зная отношение туркменской интеллигенции к двуязычию, Ниязов лицемерил и в этом вопросе. Из донесений КГБ ему, первому лицу в республике, было известно, что 21 апреля 1988 года в столичном ресторане “Копетдаг” состоялась памятная встреча представителей туркменской интеллигенции, где впервые за годы советской власти открыто прозвучали “крамольные” слова: “независимость”, “государственный язык”, “самостоятельность”, “национальная кадровая политика”... Инициаторов этого собрания, по приказу Ниязова, не замедлил вызвать на ковер тогдашний секретарь ЦК по идеологии Худайберды Дурдыев, тоже страдающий славословием. Он часами буквально допрашивал “крамольников” — известных писателей, художников, музыкантов. Иногда сюда, будто невзначай, заглядывал сам Ниязов. Чего только не услышали они из секретарских уст, начиная от дешевых посул, вплоть до прямых угроз, оказавшимися не пустыми.