– Не знаю, насколько разговорчив этот тип, и не думаю, что портье в таком отеле работает допоздна. Так что давай вначале снимем номер, а потом пойдем к Ронишу.
– Да, парень, это точно не «Сизарс»[28].
Двадцать минут спустя в шести милях от города они свернули с Богачил-Уэй на грунтовую дорогу. Над головой возвышались сосны, стволы росли так тесно, что огни дома не были видны, пока они почти не уткнулись в него.
Как сказал Эрик, Джеймс Рониш никогда не был женат, и это чувствовалось. Одноэтажный дом не красили лет десять. Крышу залатали черепицей другого цвета, а газон перед домом напоминал свалку. Здесь стояли несколько полуразобранных машин, наклонившаяся спутниковая тарелка величиной с детский бассейн и разные емкости с механическим ломом. Двери стоящего отдельно гаража были открыты, внутри царил такой же беспорядок. Верстаки засыпаны каким-то неопределяемым мусором, и добраться до них можно было только по узким тропинкам среди груд хлама.
– Прямо «Лучшие дома и свалки»[29], – сказал Хуан.
– Пять против десяти, что занавесочки у него – посудные полотенца.
Кабрильо припарковал внедорожник рядом с побитым пикапом Рониша. Деревья трещали под ветром, иглы на их вершинах шелестели. Гроза могла начаться с минуты на минуту. Хуан выхватил из бардачка бумаги в презервативе. Ему очень хотелось их прочесть, но он не считал себя вправе. Только надеялся, что Рониш расскажет об их содержании.
В большом грязном окне мелькнул голубой огонек. Рониш смотрел телевизор; подойдя ближе к дверям, они услышали, что это какая-то викторина.
Хуан распахнул скрипучую дверь-ширму и постучал. Несколько секунд ничего не происходило, и он постучал громче. Еще через двадцать секунд над дверью загорелся свет, и она чуть приоткрылась.
– Что надо? – кисло спросил Джеймс Рониш.
Насколько мог видеть Хуан, это был рослый мужчина, пузатый, с редеющими седыми волосами и подозрительным взглядом. Он опирался на алюминиевый костыль. Прозрачная пластиковая трубка под носом вела к концентратору кислорода размером с микроволновую печь.
– Мистер Рониш, меня зовут Хуан Кабрильо. А это Макс Хенли.
– Ну и что?
Дружелюбный тип, подумал Хуан. Он не знал, чего ожидал, но теперь решил, что Марк был прав. Старик считает дни до смерти.
– Я не знаю, как лучше объяснить, поэтому скажу как есть.
Хуан не сделал паузы, но Рониш все равно перебил:
– Да мне все равно, – и хотел закрыть дверь.
– Мистер Рониш, мы нашли «Летучего голландца». Точнее, его обломки.
Рониш побледнел – кроме носа, красного от джина.
– Мои братья? – спросил он.
– Мы нашли останки в кресле пилота.