Ты пишешь, что тебе очень нравится в Сиднее. Я в свою очередь могу сказать, что Монреаль меня очаровал. Я планирую здесь остаться. В Париж я теперь буду ездить только в отпуск, и то ненадолго. На фоне широких бульваров Квебека, где под бескрайним небом легко гуляет ветер, старая Лютеция[7] вполне может показаться мне удушливой; привыкнув к добродушным прямолинейным отношениям, принятым здесь между людьми, я боюсь, что уловки обитателей парижского квартала Сен-Жермен-де‑Пре, для которых тщеславие и власть значат гораздо больше, чем человеческая сущность, больно ударят по моим едва восстановившимся нервам… Пристально рассматривая свою прежнюю жизнь, я чувствую, что здесь я на пути к выздоровлению.
Да, кстати, пользуясь случаем, я хотела бы поблагодарить тебя за тот честный разговор, который у нас с тобой состоялся после твоего приезда в Париж, – ты спрашивала меня, можешь ли ты встречаться с Адамом, моим бывшим мужчиной. Хотя наша с ним история закончилась и я больше не имела никаких прав на него, я оценила твою деликатность.
После того как я дала тебе «добро», я ничего не знала о том, что между вами происходило. Ни от тебя, ни от него. По всей видимости, ничего, раз ты продолжила путь по карьерной лестнице, а он вернулся ко мне.
Да, Лили, четыре месяца назад Адам вышел из самолета и заявил, что сгорает от желания взять меня в жены. Представляешь? Он отказался от своих пациентов и решил теперь открыть практику в Монреале. Исключительно ради меня! «Твоя карьера значит больше, чем моя, – заверил он меня, – пусть я и буду зарабатывать меньше». Француз, который ставит профессиональный успех своей спутницы выше собственного, – я бы ни за что не поверила, если бы не услышала собственными ушами.
Я была очень тронута, тем более что Адам показался мне измученным. Что ему пришлось пережить? Или, напротив, не пришлось? Мне это неизвестно. Очевидно, он испытал – и до сих пор испытывает – хандру, он утратил присущие ему прежде бодрость и жизнерадостность.
Мне плевать… Пусть, вновь обретая друг друга, вы не становитесь счастливыми, зато перестаете быть несчастными; вот такое лечение, немного медленное, бессловесное, чуть ли не мрачное, но я предпочитаю эту угрюмость тем страданиям, которые я испытывала прежде.
Когда мне исполнилось двадцать, одна гадалка предсказала: «Когда вы перестанете искать счастье, ваши поиски увенчаются успехом». Я приближаюсь к этому этапу. По опыту я знаю, что существование состоит не только из стремлений, восторгов, огня, но еще из компромиссов, прощений, настойчивости.