– Не оставляй надежду, иначе ты быстро нас покинешь, и в этих темных водах мы не найдем тебе замены, – сказал Инфант девушке. – А что касается жизни, то это всего лишь вспышка пламени. Так что пусть горит ярко.
Паскаль вытерла лицо и повернулась к нему:
– Как Эрви?
От смеха король воров согнулся пополам, к самым веслам. Агнес и Мари тоже захихикали.
– Обожаю женщин с острым языком! – заявил гигант, отсмеявшись.
– Я хочу грести, – сменила тему дочь печатника.
Гриманд положил весла себе на колени. Паскаль посмотрела на Карлу, и та кивнула. Девочка вставила весла в уключины. Ее руки были тонкими, почти жалкими, но при этом жилистыми. Гребки у Малан получались короче и слабее, чем у Младенца, но зато гораздо чаще. Ялик быстро нагнал баржу.
Песок на правом берегу был залит кровью и усеян трупами, но похожих на призраки ополченцев Карла не видела. У кромки воды было много лодок, однако никто не осмеливался столкнуть их в воду и броситься вдогонку за пылающей баржей. Опоздавшие, карабкавшиеся по ступеням пристани, отряды милиции на причале… Всадник. Крики. Толпа двинулась в сторону заграждения.
До скованных цепями лодок оставалось не больше фарлонга. Чем ближе ялик подплывал к ним, тем внушительнее выглядело это заграждение. Большую его часть составляли плашкоуты. Их плоское дно меньше сопротивлялось течению, и по нему было легче ходить. В каждой лодке стоял ополченец с копьем, а в некоторых их было два или три. Еще ближе. Нет, в руках людей на плашкоутах были не копья, а шесты. Они собирались сдерживать горящую баржу.
Матиас продвигался вперед. Его покрытая потом кожа блестела при свете пламени. Он извлек из воды шест и положил его рядом с собой, повернулся к Карле и указал на приближающийся просвет между Сите и крошечным островком у его оконечности. Женщина кивнула. Матиас послал ей воздушный поцелуй, но Карла была слишком растрогана, чтобы ответить. Она была готова поклясться, что видит его улыбку. Затем госпитальер отвернулся и взялся за румпель, направляя охваченный огнем нос баржи в центр заграждения.
Его жена повела ялик в узкую полоску воды. Западную оконечность Сите окружала стена, правда, не такая высокая, как вокруг всего Парижа. Над развилкой реки возвышалась сторожевая башня, и на ее верхушке блеснул чей-то шлем. Крошечный остров был низким, плоским и необитаемым – его регулярно затапливало. За ним располагался второй островок, чуть шире, а разделяла их короткая протока.
– Паскаль, хватит, – сказала графиня девочке.
Та подняла весла над водой.
– Карла, смотрите! – ахнула вдруг Эстель.