В качестве «свиней» в рассказах его поочередно, а то и все вместе, выступали разные непосещавшие их дом лица, а чаще всего Заводчиков.
Елизавета Петровна затаила против него зуб, как против злейшего врага своего.
В утро великого выхода Андрей Михайлович, объездивший в своей фантазии решительно всех крупных чиновников города и добравшийся уже до губернатора, должен был опять ехать к нему, чтобы просмотреть у него кое-какие секретные документы.
Штучкин облачился во фрак и громко приказал кучеру везти себя к губернатору. У ворот дома последнего он отпустил свою бричку и, когда кучер скрылся за углом, кликнул проезжавшую извозчичью гитару, уселся на нее верхом и кружным путем покатил к Лыбеди.
Гусаров он дома не застал и, узнав от денщиков, где они, поспешил туда же. Но большой конец пришлось ему отплясать пешком, так как отпущенный им извозчик уже уехал, а другого, как назло, на пустынных улицах не попадалось.
Елизавета Петровна, обуреваемая радостью и горделивыми мыслями по поводу близких отношений, начавших устанавливаться между ее мужем и такой персоной, как губернатор, разгуливала в белом, достаточно замасленном капоте по своей небольшой зале, когда вдруг услыхала стук дрожек, подъехавших к дому.
Она поспешила к окну и увидала, что с гитары слезает и торопливо сует какую-то мелочь извозчику угрястый господин небольшого роста; он повернулся, и Елизавета Петровна, знавшая в лицо весь город, узрела входящего на их крыльцо Заводчикова.
Кровь бросилась ей в голову от мысли, что этот человек, спаивающий ее мужа и мешающий ему во всем, осмелился дойти до такой наглости, что явился к ним в дом.
В один миг Елизавета Петровна очутилась у двери в лакейскую и чуть приотворила ее. Лакейская была пуста; отсутствовал даже казачок.
Ручка наружной двери повернулась, а так как они запирались только на ночь, то гость открыл ее и вошел в дом.
Навстречу ему выступила Елизавета Петровна.
— Здравствуйте… — пробормотал гость. — Я Заводчиков, я поклониться приехал.
— Да? Ну, кланяйтесь… — отчеканила Елизавета Петровна, уперев руки в бока.
— Я покойнику…
— Что? — Елизавета Петровна обомлела.
— Покойнику… — громче повторил Заводчиков, полагая, что собеседница с глушинкой. — Когда, в котором часу скончался Андрей Михайлович?
Звучная пощечина, что пистолетный выстрел, треснула в лакейской и отдалась в зале.
Заводчиков в испуге схватился за щеку и попятился к двери.
— Пьян, каналья? До сих пор пьян, рожа неумытая? — как будто спокойно и даже ласково говорила Елизавета Петровна, наступая на гостя. — До покойников допился, мерзавец? Будешь спаивать мужа? Будешь?