– Да, – ответил де Брис. – Но давай сначала об убийствах.
Роот полистал лежащий на столе блокнот:
– Хорошо. Начнем с шестнадцатого апреля тысяча девятьсот шестьдесят второго года. В этот день Леопольд Верхавен заявил в полицию, что пропала его невеста Беатрис Холден. На самом деле на тот момент она отсутствовала уже десять дней, они около полутора лет жили вместе… в том самом доме в Каустине. Без регистрации брака, можно добавить.
– Продолжай, – попросил де Брис.
– Примерно через неделю ее нашли убитой в лесу в паре километров от дома. Всю полицию, конечно, подняли на ноги, и постепенно появились подозрения, что Верхавен сам может быть замешан в этом деле. Об этом говорило довольно многое, и в конце месяца его арестовали и предъявили обвинение в убийстве. Суд прошел очень быстро.
Его имя появилось в печати практически сразу, не так ли? Он все-таки оставался знаменитостью, и никто не счел нужным молчать. Если я не ошибаюсь, в нашей стране это первый случай, чтобы сообщили имя пока только подозреваемого… видимо, это и дало делу такую огласку. Кажется, в газетах оказалось каждое слово, произнесенное в зале суда… Журналисты сбежались со всей страны, всем скопом жили в «Конгер Палас» и каждый вечер писали отчеты… Кстати, его адвокат тоже в этом участвовал. Его звали Квентерран, странная фамилия. В результате первое убийство оказалось под невероятно пристальным вниманием прессы. Для думающего человека, должно быть, отвратительно, но я тогда многого не понимал. Нам было так мало лет.
– Да, – согласился де Брис. – И его осудили.
– Да, хотя он все отрицал.
– Невероятно. И сколько ему дали?
– Двенадцать лет.
Де Брис кивнул:
– Значит, он вышел в семьдесят четвертом. И когда опять?
– В восемьдесят первом. Он вернулся и снова занялся птицеводством…
– Птицеводством?
– Ну да. Производством яиц, если хочешь. Он был совсем не дурак вообще-то. Еще до убийства Беатрис он начал делать из перьев веера… Был в этом деле пионером, что ли. Потом он придумал искусственное освещение для кур, так что они ночь принимали за день, и все такое. Сократил таким образом сутки на два часа и заставил их нести больше яиц… или что-то в этом роде.
– Надо же, – произнес де Брис. – Изобретательный дьявол.
– Конечно, – согласился Роот. – Он продавал яйца в Линзхаузене и в Маардаме… В первую очередь на рынках, как я понял. Да, он вполне встал на ноги.
– Сильный человек?
– Да… – Роот призадумался. – Именно сильный… даже нечеловечески в каком-то смысле.
Он замолчал, а де Брис опять закурил:
– Ну а убийство Марлен?
Де Брис выпустил тонкую струю дыма, и Роот закашлял.