– Конечно, – сказал Мюнстер, вставая. – Разумеется.
– И если, – продолжал Ван Вейтерен, – окажется, что бедный старикан провел в тюрьме двадцать четыре года за то, чего не делал, тогда…
– Тогда?
– Тогда, черт меня побери, это будет самый крупный судебный скандал в этой стране за сто лет. Да какие сто лет, за всю историю!
– У нас нет никаких доказательств, – повторил Мюнстер, продвигаясь к выходу.
– Кальпурния, – проговорил Ван Вейтерен.
– Что? – не понял Мюнстер.
– Так звали третью жену Цезаря, – объяснил комиссар. – Достаточно лишь подозрения[2]. А оно есть и здесь. – Он постучал пальцем по голове.
– Я понимаю. До свидания, комиссар. Я зайду завтра после обеда, как обещал.
– Я позвоню сегодня вечером или завтра утром и продиктую, что мне нужно, – произнес Ван Вейтерен. – Скажи Хиллеру, что с сегодняшнего дня этим делом занимаюсь я.
– Будет сделано, – ответил Мюнстер, выскальзывая за дверь.
«Ну что ж, – подумал Мюнстер, пока ждал лифт. – По крайней мере, он почти не изменился».
15
Первый ассистент криминальной полиции Юнг посмотрел на часы и вздохнул. Он договорился встретиться с Мадлен Хугстра у нее дома в четыре часа и, чтобы не прийти слишком рано, решил провести сорок пять минут в баре в том же квартале в пригороде Грунстада. Дорога заняла меньше времени, чем он рассчитывал, и стало ясно, что его по-прежнему преследует привычный страх опоздать.
Он сел за столик у окна с большой чашкой шоколада. Через полупрозрачную занавеску виднелись нечеткие контуры прохожих на тротуаре, и на минуту ему показалось, что он смотрит старый сюрреалистический фильм. Он тряхнул головой. Какой, к черту, фильм? Это просто усталость. Обычная тоскливая усталость копа.
Он помешал напиток в чашке и решил набросать вопросы в блокноте. Открыв блокнот, Юнг увидел, что тот с глоссарием французских глаголов – видно, он случайно унес его после того, как помогал с французским Софи.
Софи была тринадцатилетней дочерью Маурейн, с которой он с недавнего времени встречался.
В сущности, не так уж и недавно, хотя случались эти встречи довольно редко. Пока он сидел, пытаясь убить время, в голове стали роиться мысли, получится ли из этого что-то серьезное. Между ним и Маурейн. Он попробовал разобраться, есть ли у него самого такое желание.
И в первую очередь есть ли оно у Маурейн?
А может, лучше ничего и не желать. Отказаться от пирожного и довольствоваться изюминками, которые перепадают. Как всегда, одним словом. Именно как всегда.
Он вздохнул и попробовал шоколад.
Но Маурейн ему нравилась. Ему нравилось сидеть вечерами с Софи и помогать ей с математикой или французским… или чем угодно, что зададут; он помогал ей пока всего три-четыре раза, но успел впервые в жизни ощутить себя в некотором роде в роли отца.