Не могу винить его в этом. Я стою в коридоре, веду себя как полнейшая идиотка, готовая впасть в истерику.
Его глаза скользят по всему моему телу. Почему он так на меня смотрит?
Все мои чувства посылают сигналы тревоги.
Я скрещиваю руки на груди и выпрямляю спину, стараясь казаться выше и увереннее в себе.
Теперь я сама могу позаботиться о себе. Я сильнее, чем была раньше. Я дала Форбсу по яйцам и смогла убежать, не так ли?
Татуированный Адонис направляется в мою сторону. Мой порыв бежать отсюда без оглядки становится просто непреодолимым.
Я не слабачка. Я не слабачка.
Я сильная женщина.
Я еле заставляю себя держаться ровно на ногах и делаю всего один шаг назад, чтобы дать ему пройти.
Татуированный Адонис возвышается надо мной. Я подозревала, конечно, что он намного меня выше — это совсем не удивительно, если взять во внимание мой миниатюрный рост — но сейчас это заметно намного лучше, когда он стоит совсем рядом со мной, и, что самое странное, его близость меня не пугает так, как, по идее, должна бы.
— Ключи, — протягивает он мне ключи от моей комнаты.
Я беру их в свою руку.
— Завтрак подается с семи до полдевятого, — говорит он прежде, чем уйти.
Затем, остановившись, добавляет:
— И мы не подаем обед и ужин, но в округе полно ресторанов.
— А в отеле есть другие постояльцы? — спрашиваю я.
Он останавливается и поворачивается ко мне.
— Нет. Но мы ожидаем несколько гостей на следующей неделе. А пока что здесь только Вы и я.
Мое сердце перестало биться в груди.
Я. Здесь. Одна.
С ним.
Нет, нет, нет и нет.
Я так не могу. Да, я теперь сильная, но подобный поворот событий — это чересчур, я к этому не готова.
— Не переживайте, это очень тихое и безопасное место, — говорит он. И я уверена, что выражение беспредельной паники на моем лице заставляет его говорить все это.
— У нас очень надежная система сигнализации, и также в здании имеется огнестрельное оружие. Так, на всякий случай.
Пистолет.
Боже, только не это.
— Мия, как думаешь, что произойдет, если я спущу курок?
Я крепко зажмурила глаза, почувствовав прохладу металла на своем лбу. С меня начал литься пот.
Но я стараюсь держать себя в руках. Стараюсь не заплакать. Если я сейчас разревусь, то он разозлится еще больше.
— Я умру, Оливер.
Он прижал пистолет еще сильнее к моей голове.
— Оливер! — заорал он. — Ты ведь знаешь, что должна обращаться ко мне только «сэр» или «папочка»! Сколько раз мне тебе это повторять? Сколько еще мне вбивать это тебе в голову?
Черт. Черт. Черт.
Какая же я дура.
Он убрал пистолет.
— П-простите меня, с-сэр... п-па-папочка, — мой голос дрожал точно так же, как и все мое тело, потому что я прекрасно знала, что меня теперь ожидает.