Я аккуратно высвобождаю свою руку, чтобы помешать соус, булькающий в сковородке.
Он хмурится, затем отходит назад к холодильнику.
Он достает бутылку пива, но у него даже и мысли не возникает предложить мне выпить. Форбс считает, что женщинам не положено пить пиво, особенно прямо из бутылки. Он говорит, что девушки, пьющие из бутылки, выглядят вульгарно, но я все равно пью из горлышка, когда его нет рядом. Он свято верит, что я покупаю пиво исключительно для него, и я не тороплюсь разубеждать его в этом.
Приблизившись, он опирается о стол и поворачивается в мою сторону. Я убавляю огонь, чтоб дать соусу повариться на медленном огне. Я готовлю макароны Норма. Простенько, конечно, но зато очень вкусно. Наша бывшая повар, миссис Кеннеди, научила меня готовить это блюдо. Она всегда учила меня готовить, когда Оливера не было дома. Я так жутко по ней скучала, когда она оставила нас. Оливер уволил ее после того, как случайно услышал, как она устроила мне допрос с пристрастием по поводу моих синяков на руках.
— Я тут подумал, что нам следовало бы жить вместе, — слова Форбса падают в воздухе, точно капли подсолнечного масла в воде.
Моя рука замирает, сжав ручку сковородки с невероятной силой.
Нет. Нет. Нет и нет.
— Ты как считаешь?
Мне следует тщательно подбирать слова.
Сохраняя беспристрастное выражение лица, я поворачиваюсь к нему.
— Мне казалось, тебе нравится жить с твоими друзьями?
Форбс живет всего в двух кварталах от меня, в огромном доме, который он арендует с четырьмя своими дружками.
— Нравится, но они слишком шумные. Постоянно устраивают вечеринки, а мне необходима тишина для работы. Ты же знаешь. Ты ведь именно поэтому и живешь одна, чтоб никто не мешал тебе заниматься.
Вообще-то нет. Я живу одна потому, что у меня нет ни одной подруги, с которой я могла бы разделить жилплощадь. И у меня напрочь отсутствует желание жить с мужчиной в одном доме. Особенно если этот мужчина — ты.
Вытащив ложку, я принимаюсь снова помешивать соус.
Не в силах остановить свои следующие слова, я все же стараюсь произнести их как можно мягче.
— Может, не будем так торопиться? Ну, в смысле, мы встречаемся-то всего семь месяцев.
Звенящая затянувшаяся тишина свидетельствует о закипающей внутри Форбса ярости.
И ничего хорошего ждать не стоит. Точнее, следует готовиться к худшему.
— Ты просто не хочешь жить со мной! — в его голосе нет и тени обиды, только злость.
Ну ты и идиотка, Мия.
Дура. Дура. Дура.
— Конечно, хочу, просто я думаю о том, как будет лучше для тебя. Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя связанным по рукам и ногам, если мы станем жить вместе, — я произношу слова в ускоренном ритме, но все это бесполезно. Уж мне ли не знать.