– Он начал рисовать его на небе. Облака похожи на картошку, а ангелы – какие-то головоногие с крылышками.
Анника не смогла сдержать улыбку, и Юлия тоже засмеялась.
– Да, насчет семейного альбома… Там были фотографии Давида в детстве?
– Он был прелестным ребенком, а Ханнелора – просто красавица.
– Там были фотографии друзей Давида? Тех, с которыми он вместе рос?
Юлия положила подбородок на сцепленные пальцы и посмотрела на сына. Мальчик аккуратно возил машинку, старательно объезжая пятна грязи.
– У них был очень красивый дом в Юрсхольме, – заговорила Юлия. – Да, там бывал еще Торстен. Это настоящая вилла крупного торговца с верандой, розовыми клумбами, ровными травяными дорожками.
– Там, случайно, не было фотографий Филиппа Андерссона?
Юлия посмотрела на Аннику и убрала руки со стола.
– Филиппа Андерссона? Откуда он мог бы там взяться?
– Они же были друзья детства с Давидом, – напомнила Анника.
Она ничего не сказала об Ивонне Нордин.
Юлия покачала головой.
– Давид когда-нибудь упоминал о женщине по имени Вероника? – спросила Анника. – О Веронике Паульсон или Веронике Сёдерстрём?
Юлия откинулась на спинку стула, задумчиво посмотрела на кассу.
– Нет, я этого не помню, – ответила она.
– Может быть, мама Давида обмолвилась о Веронике? Или о Филиппе Андерссоне?
Юлия шумно вздохнула.
– Ханнелора нездорова, – сказала она. – Я, конечно, не знаю, что именно с ней происходит. Это точно какая-то форма деменции, но с ней что-то еще не так. Она прожила в этом доме одна двадцать пять лет. Александр, катай машинку ближе к столам.
Анника терпеливо ждала, когда Юлия отведет сына из холла и покажет ему, где можно катать игрушечный автомобиль. Потом Юлия вернулась, села за стол и обхватила руками чашку.
– Как отнеслась мама Давида к тебе и Александру? – спросила Анника. – Она поняла, кто вы?
Юлия со звоном принялась размешивать ложечкой сахар в чае.
– Я сомневаюсь, что она нас узнала. Сомневаюсь, что она поняла, что я – жена Давида, а Александр – его сын. Она помнит, кто такой Давид, и все время спрашивала о нем. Кажется, она так и не осознала, что он умер.
– И что ты стала делать? Объяснила ей, что его уже нет в живых?
Юлия кивнула.
– Я повторила ей это несколько раз. Она каждый раз подолгу смотрела на меня, а потом начинала говорить о чем-то другом. Например, о новостях шестидесятых годов или о старых фильмах и радиопрограммах. Ты что-нибудь знаешь о «Клубном завтраке» или о Сигге Фюрст?
Анника покачала головой.
– Она напевала целые куплеты. Сигге Фюрст была ее идолом. Ханнелора была уверена, что Фюрст – немка, но она на самом деле не была немкой.