– Но сама Ханнелора немка, да? Еврейка?
Юлия наклонила голову в сторону.
– Почему ты об этом спрашиваешь?
– Нина однажды сказала мне, что она приехала в Швецию после войны на белом автобусе и что второе и третье имя Давида, Зеев и Самуэль, скорее всего, еврейские…
– Он избегал говорить об этом. Он никогда не говорил о том, как его мама пережила концентрационный лагерь.
– У Давида были двоюродные братья, сестры, какие-нибудь другие родственники?
Юлия одернула кофту.
– Ханнелора была единственной из всех, кто выжил.
Анника принялась жевать резиновый лист салата. Чтобы его проглотить, ей пришлось сделать глоток воды.
– Кто был папа Давида?
– На фотографиях, сделанных сорок лет назад и позже, его нет. Он рос с Торстеном Эрнстеном.
– Кто он был?
– Финский бизнесмен шведского происхождения. Они с Ханнелорой не были официально женаты. Он то приезжал, то уезжал, словом, делал что хотел.
– Ну да, – сказала Анника. – Это было сложно делать в шестидесятых годах, особенно в Юрсхольме. Ты, случайно, не общаешься с Торстеном?
Юлия покачала головой:
– Он исчез, когда Давиду было восемнадцать. Это очень сильно подействовало на Ханнелору.
– Исчез? Что значит исчез?
– Поехал в деловую поездку и не вернулся. Именно с тех пор Ханнелора перестала выходить из дома.
– Уехал в деловую поездку? Куда? Чем он торговал?
Юлия пожала плечами:
– Я не знаю.
Анника испытующе посмотрела на Юлию. В какое странное семейство она попала. Немецкая еврейка, сын которой был другом детства известного финансиста и фотомодели. Сын и фотомодель были убиты, а все остальные стали либо полицейскими, либо убийцами.
Анника перегнулась через стол к Юлии.
– Когда вы жили в Эстепоне, когда Давид под прикрытием работал на Солнечном Берегу, вы никогда не пересекались с неким Себастианом Сёдерстрёмом и его семьей?
Юлия посмотрела на Аннику округлившимися глазами.
– С хоккеистом, который был отравлен? – спросила она. – Нет, это недоразумение. Из одного только факта, что Давид был телевизионной знаменитостью, не следует, что он был знаком с другими знаменитостями. В Испании мы ни с кем не общались – ну, естественно, если Давид не был в командировках. Я была там совсем одна…
Юлия вздрогнула и украдкой посмотрела на часы. Анника сделала то же самое. До встречи с Генриеттой оставалось десять минут.
– Мы еще поговорим, – сказала Юлия и встала, взяла со спинки стула одежду сына и пошла к туалетам. Сына она одевала, как безвольную куклу.
– Было очень приятно тебя встретить, – сказала она, когда они с Александром прошли мимо нее к лестнице. – В июне мы начнем посещать нашу квартиру. Может быть, тогда ты и зайдешь к нам?