Официант ушел.
– Главное – дети, – сказала Анника. – Мы должны прекратить все эти дрязги, научиться говорить друг с другом спокойно, а не ругаться. Ради детей.
Он кивнул:
– Я тоже думал об этом. Какая, собственно, теперь разница. Мы же разделили детей, и теперь я за них отвечаю.
Она подняла голову и посмотрела на него.
– Нет, Томас, – возразила она. – Пока мы были женаты, я занималась детьми, а ты занимался своей карьерой. Ты стал заниматься ими не сначала, а только после той истории с террористом. Теперь мы делим ответственность – ты и я.
Он удивленно уставился на бывшую жену.
Анника не отвела взгляд. На висках Томаса появилась седина. Стало больше морщин вокруг глаз. Он немного раздался. Эта София Потаскуха Гренборг, наверное, печет вкусности к кофе. Томас всегда проявлял слабость к мучному.
Наступило молчание. Где-то в траве рядом с рестораном застрекотали цикады. В отдалении залаяла собака.
Пришел официант с закусками – тонко порезанной ветчиной, сыром и грецкими орехами.
– Можем ли мы ее разделить? – спросил Томас. – Ты это не пробовала? Jamon iberico bellota – лучшее в мире блюдо.
Они молча принялись за еду. Начав есть, Анника не могла остановиться. Она поглощала ветчину и сыр queso man-chego, завернутые в листья грецкие орехи в сладком креме до тех пор, пока не насытилась. После этого она покончила с минеральной водой и выпила целый стакан вина.
Темнота стеной обступила ресторан.
– Я не рассказывала тебе, что сказала Эллен, когда мы с ней в последний раз шли в садик? – спросила Анника. – «Когда я состарюсь, ты умрешь, а потом снова вернешься».
Томас рассмеялся:
– Наша девочка верит в перевоплощение.
– Именно, – сказала Анника.
– Хотелось бы знать, кем она была в прошлой жизни. Интересно, кем она была?
– Махатмой Ганди? – предположила Анника.
– Во всяком случае, не Иосифом Сталиным, – заключил Томас. – Для этого она слишком боится крови.
Они рассмеялись.
В этот момент зазвонил его мобильный телефон. Томас достал его из внутреннего кармана, долго смотрел на дисплей, поколебался, потом встал и повернулся к Аннике спиной.
– Привет, Калле, – сказал он, выйдя на парковку.
Анника смотрела ему вслед, чувствуя, что ей не хватает воздуха.
Ему звонит их сын, но он не хочет, чтобы мальчик знал, что отец ужинает с мамой, чтобы не наживать сложностей с Софией.
Анника встала и положила салфетку на стул. Он решил ее унизить. Она должна сидеть и рассказывать ему, с кем спит, а у него даже не хватает духу признаться, с кем он жрет в ресторане.
Она вышла на парковку и подошла к Томасу, прежде чем он успел ее заметить.