– Я тоже по тебе скучаю, Калле, – сказал он. – Знаешь, кто сейчас подойдет? Думаю, этот человек с удовольствием с тобой поговорит.
Анника застыла на месте. Он с расстояния четыре-пять метров протянул ей телефон.
Она почти прыгнула к нему и схватила трубку.
– Калле? – выдохнула она.
– Мама?
Аннику словно обдало теплой волной, на глазах выступили слезы.
– Привет, Калле, как твои дела?
– Мама, знаешь, у меня выпал зуб!
– Вот как! Еще один! Сколько же их у тебя выпало?
– Ой, много!
– Положи его в стакан с водой, и завтра утром он превратится в золотую монетку.
– Мама?
– Да?
– Когда ты вернешься?
– Завтра, а в понедельник мы встретимся, когда я заберу тебя с прогулки.
– Я буду тебя ждать, мама.
Она зажмурила глаза и притворно закашляла.
– Я тоже. Где Эллен?
– Она спит, эта козявка.
– Тебе тоже пора спать. Спокойной ночи. Я люблю тебя.
Она улыбнулась, ожидая, что мальчик сейчас скажет то, что он всегда говорил, заканчивая разговор: «Я люблю тебя мама, потому что ты самая лучшая мама в мииииире!» Но сейчас он сказал другое:
– Мама?
– Да?
– Ты не хочешь снова выйти замуж за папу?
Анника открыла глаза и увидела, как Томас кругами ходит по парковке. Он всегда начинал так ходить, когда нервничал.
– Нет, старичок, я не выйду за него замуж. Сейчас папа подойдет, и ты тоже скажешь ему «спокойной ночи».
Отдав Томасу трубку, Анника вернулась на свое место и уставилась в ночь. Стало совсем темно. Дневное тепло рассеялось, усилился ветер. Томас закончил разговор и положил телефон в карман.
Официант тем временем забрал пустую тарелку и принес раскаленную плиту, которую поставил на стол. Рядом он положил толстые куски мяса, зелень и три соуса, а потом объяснил, как налить жир на плиту и положить на нее мясо. Мясо шипело, подпрыгивало и дымилось.
Анника как зачарованная смотрела на потрескивавший под плитой огонь.
– Знаешь, иногда мне тебя не хватает, – признался Томас.
Она думала, что он скажет еще что-то, но он молчал.
– Почему? – спросила она после долгой паузы.
Он положил на тарелку кусок мяса.
– Ты никогда не гладишь по шерсти, всегда говоришь, что думаешь. Мне никогда не нравилось с тобой спорить, но с годами я стал умнее.
Она не ответила.
Томас жарил мясо и отрезал куски. Жарил и отрезал.
Сама она наелась закуской.
Огонь под каменной плитой постепенно угас.
Пришел официант и унес пустые тарелки.
Никому из них не хотелось ни десерта, ни кофе. Томас попросил счет и расплатился картой, которую Анника раньше не видела. Он расписался в чеке своей обычной размашистой подписью и оставил десять евро чаевых.
– За тебя расплачивается государство, папочка? – спросила Анника.