Но Сабуров удостоил его не только словом, но и радушным вниманием, пригласил к себе за столик, оживлённо заговорил о бале у графини, о Протасове-Бахметьеве, сделавшем ему визит, о своих планах поездки в Париж.
Корвин-Коссаковский внимательно слушал, вглядывался в красивые черты, пытаясь рассмотреть за ними дьявольский лик Клодия Сакрилегуса, но не видел ничего, кроме чарующей улыбки лощеного аристократа. Разговор был спокоен и мягок, но неожиданно Корвин-Коссаковский решил, что глупит, пытаясь подстроиться под собеседника и быть ему приятным. Он подумал о том, что до того часа не приходило ему в голову: кем должен представиться оборотень? Человеком высокой порядочности или распутником? Разумеется, озарило его, упырь должен проповедовать принципы высокой морали, а не шляться по Яхт-клубам да блудным домам. Притвориться нравственным ему необходимо. Стало быть, глупо было затевать разговоры о нечистой силе, но нужно было понять, как мыслит этот красавец.
-А вы, как мне сказали, служите в Департаменте полиции? - тем временем вежливо осведомился Сабуров, - Криминальная полиция?
-Нет, полицейские ребусы я решал только в ранней юности. - Корвин-Коссаковский опустил глаза и потёр виски. - Однако хотел бы спросить, - продолжил он резче и жестче, - по вашему адресу в Париже и в Питере несколько раз роняли слово "выродок". За что?
Сабуров, казалось, ничуть не был задет, он рассмеялся и пожал плечами.
-Мы живём в мире двойственных оценок и суждений, двоятся слова и мысли, разнятся намерения и поступки, противоречивы чувства, раздваивается мораль, и только холодная логика еще оставляет нам шанс ухватиться в этом шатком мире за что-то основательное. Мой ум бесстрастно намечает цель и диктует кратчайший путь к ней. Я искренне недоумеваю, когда мне говорят, что я переступаю через людей. Это неверно. Я просто не беру их в расчёт.
Корвин-Коссаковский оценил мертвяще-честный самоанализ Сабурова. Он, по крайней мере, не лгал, и Арсений, не комментируя слова собеседника, неторопливо и рассудительно проговорил:
-Мне кажется, искажения интеллекта сегодня превосходят все остальное вчетверо, - Корвин-Коссаковский презрительно махнул рукой. - Суждения могут быть истинными и ложными, стало быть, суждение есть согласие с истиной как с точным представлением о том, что есть или может быть. А это представление будет искривлено, если крив я сам. Если я завистлив, я никогда не признаю никого гением, хоть схвати он на моих глазах звезду с неба, если я - горделив, я никого не сочту умным и равным себе, если же я - подлец, я ни за кем никогда не признаю чистоты и праведности, но провозглашу их глупостью и наивным недомыслием... Постижение истины - дается не разумом, оно открывается нам настолько, насколько истинны мы сами. Вот что забыл наш мир.