Тони высоко поднялъ брови.
— Я говорю объ Изабеллѣ, — терпѣливо объяснилъ онъ, — о нашей кузинѣ Изабеллѣ, о милой маленькой рыжеволосой дѣвочкѣ, которой ты вчера давалъ уроки садоводства. Она единственная дочь въ Бозѣ почившаго пьяницы дона Франциско Ливадійскаго.
Гью открылъ ротъ, словно пытаясь сказать что-то, но не былъ въ состояніи испустить ни одного членораздѣльнаго звука.
— Кромѣ того, — спокойно продолжалъ Тони, — она нареченная невѣста нашего свѣтлѣйшаго друга дона Педро V.
Гью потребовалось почти сверхчеловѣческое напряженіе, чтобы снова овладѣть способностью рѣчи.
— Да нѣтъ же! Этого не можетъ быть! Ты потѣшаешься надо мной!
— Потѣшаюсь? — съ достоинствомъ повторилъ Тони. — О чемъ ты думаешь!
Съ трагическимъ видомъ Гью вознесъ обѣ руки.
— Но это значитъ дойти до точки! — воскликнулъ онъ, вставъ и начавъ взволнованно ходить взадъ и впередъ по комнатѣ. Потомъ онъ остановился передъ Тони и сказалъ:
— Это ужаснѣйшее положеніе для тебя! Если дѣвочка дѣйствительно то, что ты говоришь, то вся дипломатія будетъ поставлена на ноги, чтобы найти ее. Ради Бога разскажи мнѣ всю исторію. Можетъ быть, еще есть какая-нибудь возможность поправить дѣло?
Гью снова сѣлъ на свое мѣсто, и Тони, закурившій третью сигарету, началъ разсказывать ему романтическую исторію Изабеллы болѣе или менѣе такъ, какъ она сама разсказала ему наканунѣ. Онъ разсказывалъ по своему обыкновенію смакуя подробности, причемъ Гью горѣлъ отъ нетерпѣнія. Тѣмъ не менѣе онъ сумѣлъ быть настолько сдержаннымъ, чтобы не прерывать Тони вопросами или замѣчаніями.
Послѣ того, какъ Тони кончилъ, Гью откинулся на спинку стула съ видомъ человѣка, который наконецъ узналъ самое худшее.
Тони сочувственно посмотрѣлъ на него.
— Нѣтъ никакой возможности вылѣзть изъ всей этой исторіи, Гью, — сказалъ онъ. — Понятно, я могу отправить Изабеллу, предупредивъ за 8 дней, но послѣ твоихъ горькихъ и презрительныхъ словъ о моемъ эгоизмѣ и легкомысліи мнѣ бы этого не хотѣлось дѣлать. Кромѣ того, намѣренія Педро относительно Изабеллы сталкиваются съ моимъ сильнѣйшимъ неудовольствіемъ. По моему мнѣнію, человѣкъ, который не придерживался абсолютно чистаго и цѣломудреннаго образа жизни, вообще не имѣетъ права жениться.
— Ахъ, да заткни же глотку! — нелюбезно прервалъ его Гью. — Заткни глотку и дай мнѣ подумать. — Нѣсколько секундъ онъ задумчиво сидѣлъ подперевъ рукой лобъ, а потомъ посмотрѣлъ такимъ мучительнымъ взглядомъ, что Тони стало его жалко. — Это еще хуже, чѣмъ я предполагалъ, — сказалъ онъ озабоченно. — Но чортъ возьми, чѣмъ по твоему мнѣнію кончится это дѣло?