После сражения в Константинополе ходили тревожные слухи о возможности появления грозного «Ушак-паши» у самого Босфора. Можно только предполагать, почему Ф.Ф. Ушаков действительно не направился к проливу, хотя бы с целью перехватить разгромленный флот противника. Возможно, он считал стратегическую цель достигнутой в самом сражении или не желал подвергать свой флот случайностям. Не исключено, что адмирал вообще недооценивал блокаду, а то и считал ее непосильной для своего флота, хотя мощь Севастопольского флота была теперь несравнимо больше, чем в начале войны. Во всяком случае, в кампаниях 1790 и 1791 годов Ушаков стремился держать флот соединенно, выходить в море только с уверенностью в появлении главных сил противника и в расчете на генеральное сражение в выгодных для себя условиях.
За победу при Калиакрии Ф.Ф. Ушаков был пожалован орденом Св. Александра Невского. По его представлению один из младших флагманов — бригадир П.В. Пустошкин — стал кавалером ордена Св. Георгия 3-й степени. Георгия 4-й степени получили отличившиеся командиры кораблей — капитаны 1 ранга А. Г. Баранов, И.А. Селивачев, М.И. Чефалиано («Св. Георгия Победоносец»), капитаны 2 ранга Ф.В. Шишмарев («Иоанн Богослов»), И.И. Ознобишин («Царь Константин»), Е.П. Сарандинаки («Андрей Первозванный»). Пятерым командирам и трем другим штаб-офицерам были вручены золотые шпаги, ветерану флота — капитану 1 ранга Н.П. Кумани — орден Св. Владимира 3-й степени. Владимира 4-й степени удостоились командиры фрегатов и капитан-лейтенанты линейных кораблей. Нижние чины по указу Екатерины II получили по одному рублю, а потом и овальные серебряные медали с надписью «Победителям при мире декабря 29 1791».
Интересно отметить, что не без влияния самого Ф.Ф. Ушакова троих его командиров «обошли» орденами. Это были капитаны 1 ранга Ф.Я. Заостровский («Петр Апостол»), А.А. Обольянинов («Леонтий Мученик») и генеральс-адьютант Д.Н. Сенявин («Навархия Вознесение Господне»). Хотя, судя по донесению адмирала, эти офицеры «также оказали храбрость и мужество»(!), но «не столь были близки к линии неприятельской, как прочие»(?). Недовольство Ф.Ф. Ушакова самым молодым командиром — Д.Н. Сенявиным — вполне объяснимо в свете известного конфликта между этими двумя выдающимися моряками нашего флота. Зато два других храбрых и мужественных, по словам самого Ушакова, командира, «не столь близких к линии неприятельской», ранее отличались адмиралом с положительной стороны: Ф.Я. Заостровский, например, имел орден за Тендру.
В свою очередь, скоропостижная смерть князя Г.А. Потемкина-Таврического отрицательно сказалась и на последующей карьере самого Ф.Ф. Ушакова. После войны победитель турок при Керчи, Тендре и Калиакрии, наиболее талантливый, энергичный и самостоятельный из всех российских адмиралов того времени, не только не получил следующий чин (и старшинство) за отличия, оставшись «в тени» балтийских коллег, но и стал подчиненным возвращенного на Черноморский флот вице-адмирала Н.С. Мордвинова. Правда, Ф.Ф. Ушаков остался в Севастополе во главе корабельного флота, что позволило ему сохранить преемственность традиций своей школы, школы военно-морской выучки, прославившей российский флот в средиземноморских кампаниях конца XVIII — начала XIX веков.