– Минутку. Я почти закончила.
Осторожно приблизившись, Анна принялась наблюдать за игрой Грэм. Невероятная пластичность, с которой изящные пальцы порхали над клавишами, просто завораживала. Руки Грэм в буквальном смысле слова гладили инструмент, а на ее лице отражались эмоции, которые передавала музыка. Анне впервые довелось увидеть лицо Грэм и одновременно услышать ее музыку. Совершенно неожиданно это оказалось невероятно волнительным переживанием.
Когда финальные ноты растворились в воздухе, Грэм словно замерла на месте.
– Это просто прекрасно, – мягко выдохнула Анна.
Грэм повернула голову в ее сторону, нетипичная неуверенность затмила ее черты.
– Вы, правда, так думаете? – тихо спросила она.
Иногда Анна чувствовала себя таким же заложником незрячести Грэм, каким, несомненно, была Грэм. Анну переполняли чувства, которые сложно было выразить словами, и ей хотелось, чтобы Грэм могла заглянуть в ее глаза и увидеть всю глубину, охвативших ее переживаний. Музыка Грэм могла вызвать у нее даже слезы. Сколько раз она, проходя мимо, замирала на полпути от услышанного. А оставшись наедине, и поставив старые записи Грэм, представляла лицо Грэм. Казалось, нет ничего более волнительного, чем наблюдать, как Грэм играет, как проявляется ее необузданная страсть, пока звуки музыки кружат в воздухе. И то, что сама Грэм не может видеть, как ее музыка действует на окружающих, разрывало Анне сердце.
Она нежно прикоснулась к плечам Грэм, и, наклонившись, прошептала:
– Эта мелодия просто завораживает. Вы сыграете ее для меня с самого начала?
Накрыв ладонью руку Анны, Грэм в очередной раз удивилась теплу ее рук. Она задержала свою ладонь на несколько мгновений, прежде чем поднесла руки к клавиатуре.
– Да.
Анна неохотно отступила назад, не желая прерывать столь редкий момент близости. Она прекрасно понимала, что Грэм сделала еще один шаг, впуская ее в свою жизнь. Грэм не любила, чтобы кто-либо слышал пока еще незавершенную работу, по крайней мере, больше чем небольшой фрагмент.
Анна присела на стул, с которого можно было наблюдать за игрой Грэм. Она затаила дыхание, когда мелодия снова разнеслась по комнате. Она бы никогда не поверила, что в мире может существовать нечто настолько прекрасное, но Грэм и ее музыка переполняли ее эмоциями.
Анна закрыла глаза и позволила мелодии унести себя. Когда воцарилась тишина, она не сразу пришла в себя. Она дрожала, и казалось, будто дар речи покинул ее. Открыв, наконец, глаза, она тихо произнесла:
– Я даже не представляла, что существует нечто настолько волнующее. Ваша музыка это великий дар миру, Грэм. Я очень благодарна, что вы поделились ею со мной.