А так — Хмуров сразу же понял, что он не только у своих, да ещё и не намеренных срочно распять его за якобы провал испытаний новой торпеды в октябре 1941-го[74]. И у тех самых своих, кто поймёт, что придумала немчура.
«Бесценный груз» наконец распаковали. Без пояснений Лёвки-Левши в нём навряд ли разобрался бы и Зайко, и весь не слишком солидный к тому времени, прореженный эвакуациями и переправами, бомбёжками и добровольными уходами в десанты и боевые операции, технический отдел КЧФ.
Нет, конечно, со временем разобрались бы — и не такие фокусы разбирали! — но только со временем, и с чётким указанием на срочность и безотлагательность этого анализа. Без такого не стали бы и заводиться, — немногочисленные оставшиеся специалисты едва только успевают разобраться с немецкими и итальянскими новинками. Вражьи КБ работают непрерывно, а опытные образцы испытывают чуть ли не сразу в войсках. А у Лаврентия хватало времени, возможности сосредоточиться и терпения. Он был из тех, кто не успокаивается, пока не «разложит всё по полочкам» или же не добьётся правильного воплощения своей какой-то идеи.
И всё же главным было то, что этот новейший коммутатор-взрыватель попал в руки человека, который занимался чем-то подобным много лет подряд. И одно из своих собственных (и нигде не озвученных, по стечению обстоятельств) технических решений «опознал» сразу.
Нет, это была не фантастическая утечка информации, всё в доставленных из Эски-Меджита «устройствах» было сделано чуточку по-другому, по-немецки, что ли. В некоторых направлениях технического развития общие идеи схожи, так что не было заимствования, — просто нащупали вражьи инженеры такой же самый путь…
А уж дальше Лёвка увлёкся разборкой, да так, что однажды даже отнял у Оленьки-радистки один из драгоценных трофейных аккумуляторов и благополучно «посадил» его, проверяя работу бесконтактного датчика нагрузки. К счастью, не последний аккумулятор, так что со временем на «Большую землю» улетела шифрованная радиограмма, конечным итогом которой стала присылка транспортного самолёта.
Немцы радиограмму перехватили и расшифровали. Но понять, что за «сухопутного вьюна» поймали партизаны «у мечети», да ещё с «тройным хвостом», так и не смогли. Бывшего комиссара Овсянникова[75], последнего, кто мог бы немцам подсказать что-то насчёт «Вьюна», к тому времени уже три месяца как благодарные солагерники придушили. Посему ни в абверовской резидентуре, ни в «Марине Айнзатцкоммандо» и не отреагировали должным образом.
В ШПД[76] фразу в радиограмме из отряда Беседина, насчёт «Вьюна», тоже посчитали весьма странной, но всё же быстро сообразили, что сочетание «партизаны» и «мечеть» относится к недавнему рейду этих же «Бесединцев» к Эски-Меджиту