Обреченный мост (Иваниченко, Демченко) - страница 160

Посему при каждом удобном случае обитатели казармы, в той или иной степени временно, поселялись в окрестных домах с оккупантской бесцеремонностью, утесняя местных жителей, — если, конечно, таковые ещё оставались.

Так что ничего удивительного не было в том, что по устному описанию, сделанному капитаном Новиком, Наташа сразу же определила постояльца, зондерфюрера Рибейроса. И вспомнила, даже без дополнительных вопросов, что сей зондерфюрер пускал земляка, тоже испанца по происхождению, такого себе Боске, к себе домой. Ну, чтобы прийти в чувство после службы, а то в казарме к холодному рукомойнику очередь, а железные печки топятся только к вечеру. А тут — горячие радиаторы, керогаз и разговор на кастельяно, которого Наташа не понимала, но заслушивалась.

— Сам же Рибейрос служит при штабе чем-то вроде интенданта — тут рядом! — вскинулась Наташа с груди Новика, упершись в неё маленькими кулачками.

Впрочем, тут же и упала, чтобы прикрыться ворсистым пледом.

— Я ему как раз сегодня должна была бельё отнести, — добавила она, теперь уже совсем непонятно отчего краснея.

— Почему «была»?.. — приподнял ладонью Александр востроносое пунцовое личико. — Понесёшь, а я поднести помогу.

На улице Розы Люксембург, пока что не переименованной, в это же время полицай-комиссар Эрих Мёльде мерил асфальтовые латки булыжной мостовой шагами такими быстрыми, что, казалось, опережал позёмку снежной крупы. Шёл, скрипя зубами и прикрывая от промозглого ветра изуродованную щеку — она в первую очередь стыла, и с такой тянущей болью, что невмочь….

Лично возглавлял прочёсывание оптимального маршрута бегства мнимых — как теперь не сомневался оберстлейтнант, — перебежчиков к партизанам.

Судьба и мотивы проступка этой учёной крысы — профессора Бурцева, — ещё были под вопросом: мог испугаться расправы — сам ведь выпросил новоприбывших дезертиров, — а мог быть и завербованным разведчиками. А с последними — всё было предельно ясно. Такой наглости тактический ход разведки второй раз не повторишь: сдались, осмотрели участок береговой обороны, расположение некоторых объектов, пока их везли по городу, расположение комендатуры, в конце концов («Не съехать ли, пока не налетели русские бомбардировщики?» — мелькнуло в мозгу). Осмотрелись и сбежали к партизанам.

А с судьбой его недавней «правой руки», лейтенанта Ройтенберга, было и того яснее: придётся отдать «руку на отсечение», под трибунал к чёртовой матери!

Наскучив ходить по пятам за профессором и его новоявленными «упаковщиками», Рот поднялся на второй этаж высматривать себе что-нибудь из старинных линогравюр, не представлявших ценности для музеев Дойчланда, а вот, если себе в кабинет на Фридрихштрассе… Вот в камеру себе теперь и повесит. Хотя, скорее, на стенку окопа передовой.