Вечер только начинался, и самые приятные неожиданности были впереди. Тяжелая машина с веселым экипажем катилась навстречу приключениям, и не было силы, которая могла бы их остановить.
* * *
— Ну ладно, пока!
Катя Ветрова поцеловала подругу в щеку, мельком взглянула в зеркало, поправила челку и, придерживая висящую на плече сумочку, выскочила за дверь. Лера Козлова послушала, как постепенно затихает на лестнице цокот каблучков, дождалась, пока гулко хлопнет входная дверь подъезда, и лишь после этого закрыла замки и прошла на кухню, к окну.
Катя быстро, не оглядываясь, удалялась от дома подруги.
Было почти одиннадцать, уже стемнело, и Лера беспокоилась за подругу. Кате предстояло пройти через «пятачок» с коммерческими ларьками, где по вечерам сшивалась всякая пьяная шваль, пересечь пустырь с заложенным года три назад фундаментом школы и лишь потом выйти на проспект Ударников, где можно было сесть на троллейбус № 34 и доехать почти до самого дома. Хорошо, хоть там недалеко идти, остановка расположена в сотне шагов от подъезда. В другой раз Лера обязательно пошла бы проводить подругу до троллейбуса — как-никак она местная, знает всех окрестных гопников, и к ней они приставать не станут, но сейчас она осталась дома, так как находилась на пятом месяце беременности.
Парень, от которого «залетела» Лера, оказался сволочью. Узнав о своем предстоящем отцовстве, он заявил, что ребенок ему не нужен, денег на аборт у него нет и не предвидится, но и жениться он не собирается. Если она все-таки хочет избавиться от ребенка, то пусть найдет хотя бы половину необходимой суммы, другую часть, так и быть, он как-нибудь соберет сам. Да и вообще, где гарантия, что это его ребенок?
Все это произошло несколько месяцев назад. Лера тогда уж и о самоубийстве подумывала, особенно когда об этом узнали ее родители и начали, со своей стороны, «давить», добиваясь неведомо какой цели. Уже потом она решила родить и оставить ребенка себе — пусть будет то, что будет. Спасибо Катьке — помогла и с родителями отношения восстановить, и с Маратом как-то помирила. Вот и сегодня, узнав об очередной их ссоре, прилетела вечером, после института. Ничего, не в первый раз.
Легкое беспокойство, однако, не оставляло Леру. Прижавшись лбом к стеклу, она дождалась, пока фигура подруги затеряется среди разноцветных торговых палаток, посмотрела на часы и пошла в свою комнату, решив, что минут через сорок Катя доберется до дома и позвонит. Тогда можно будет еще немного поболтать.
Прижимая локтем сумочку, Катя торопливо пересекла асфальтированную площадку, заставленную ларьками и автомашинами, между которыми болтался самый разный народ: наглые гопники, безразличные ко всему обыватели, самоуверенные бандиты. Катя старалась смотреть только впереди себя, ни с кем не встречаться глазами, не замечать откровенных взглядов, обращаемых на нее со всех сторон, и не менее откровенных комментариев, звучавших ей вслед. Какой-то кавказец в цветастой шелковой рубашке, выбиравший спиртное в одном из крайних ларьков, окликнул ее: «Дэвушка, подожды!», но Катя проскочила мимо, и он, зажав бутылку под мышкой и поигрывая связкой ключей, направился к своей машине, жадно глядя на округлые бедра девушки, туго обтянутые тонкими светло-голубыми брюками.