— Я не стучал, — с трудом выдавил Саша. «Бригадир» несколько секунд смотрел на него, потом выпустил голову и сунул руку обратно в карман. Когда он заговорил, голос звучал спокойно и даже сочувственно:
— Послушай, Зуб, пойми одну вещь. Нам известно, что ты стучал ментам. Такие, как ты, и в ментовке есть, так что все их секреты мы отлично знаем. Соображаешь? А ты у них даже по бумагам проходишь. Я сам копию видел, — абсолютно убежденно сказал Циклоп и соврал: он лишь с чужих слов знал содержание рапорта, который Ковалев написал и подсунул одному из людей Серого. — Толстого Вову операм ведь ты сдал? Ты! А то взяли бы они его так быстро, да еще с «мокрым» стволом на кармане. Так что, как говорят твои друзья, запираться бесполезно, лишь чистосердечное раскаяние смягчит твою участь. Если расскажешь все, как оно было, то обещаю: я тебя пристрелю. Будешь молчать или врать — я тебя все равно правду говорить заставлю, только перед этим запарафиню и собственные кишки глотать заставлю. Если не веришь, можешь попробовать проверить. Понял? Не придуривайся, давно уже очухался… Меня интересует, на чем тебя менты «подцепить» смогли и кого еще кроме Толстого Вовы ты вложить успел. Кого еще из-за тебя, падла, менты возьмут. Понял? И давай быстрей, у нас времени мало!
— Я не стучал, — прошептал Саша и заплакал.
— Не п…и, — равнодушно посоветовал Кочин-младший и звякнул ключами от машины.
Слезы текли по лицу Саши все сильнее и сильнее. Опустив голову, он давился рвотой и выбитыми зубами, стянутое веревками изломанное тело сотрясалось рыданиями, а разорванные губы, пуская кровавые пузыри, бормотали, как молитву, три все тех же заветных слова. После первого же удара Циклопа «Колобок» куда-то исчез, и теперь Саша остался один, чего не случалось с ним уже много лет. Он не знал, что ему делать. Было страшно. Так же страшно, как и в дождливый летний вечер пятнадцать лет назад.
— Я не стучал, — продолжал шептать Саша.
— Ты просто вкладывал, — усмехнулся Кочин-старший и поморщился: боль в запястье была довольно ощутимой.
Циклоп снова закурил и, опустив голову, обошел вокруг столба, к которому был привязан Саша. Весь опыт двадцати проведенных за решеткой лет уже не просто говорил, а прямо кричал о том, что здесь что-то не так. Остановившись перед Сашей, Циклоп опять схватил его за волосы, задрал голову и посмотрел в глаза.
Увиденное заставило его отшатнуться.
Со своего места Ковалев не мог ни видеть, ни слышать происходящего в амбаре, но этого и не требовалось. Даже минимально развитое воображение давало возможность представить ход идущего там диалога. Костя курил, поглядывал на слоняющегося вокруг машин бандита в черном костюме и все чаще смотрел на часы. Отбросив окурок, Ковалев поднес к глазам бинокль. Весло в очередной раз подошел к манящим его дверям амбара, постоял около щели, ковыряя землю носком кроссовки, потом вернулся к машинам и сел за руль одной из них.