Прозвучало резко, но она действительно сбила его с толку своим выступлением. Странно, ведь именно этого он от нее и ждал, искусной игры ради спасения бизнеса. Так почему же новая Люси так быстро его разоружила?
В ее глазах мелькнула боль, и он молча обозвал себя идиотом.
– Прости. Просто я нервничаю, – сказал он и взял ее под руку, не удивившись тому, что она чуточку помедлила, прежде чем позволить вести себя. – У нас есть пара минут до начала. Давай найдем спокойное место и поговорим.
Она кивнула, ее рука расслабилась, когда они уединились в углу комнаты за полупрозрачным стеклянным экраном.
Едва оказавшись в укрытии, он выпалил:
– У тебя есть парень?
– Нет… – Ее глаза удивленно раскрылись, она подняла накрашенные ресницы – еще одна деталь в образе «женщина-вамп и девственница». – Ты думаешь, я бы согласилась на это не пойми что, будь у меня парень?
На смену нехарактерному для Кэша напряжению пришло облегчение, но он все же уточнил:
– Может, вам обоим нужны деньги…
– Может, тебе нужна лоботомия! – Она подошла ближе, так близко, что он чувствовал ее дыхание на своем ухе; так близко, что он слышал тонкий аромат ее духов, цветочный и остро-свежий. – Да, я пошла на это из-за денег. Почему они мне нужны – не твое собачье дело. Так что перестань вести себя как придурок и начинай изображать нежного влюбленного.
Кэш, примерно наказанный, чувствовал себя так, словно ему врезали каблуком в отместку за первый поцелуй и сейчас за второй. Он послал Люси улыбку, надеясь ее успокоить:
– Я думал, что так и веду себя. С учетом того поцелуя.
Она снова покраснела. Интересно, краснеет ли она во время других действий, также подразумевающих поцелуи…
Люси очаровательно наморщила носик:
– Тот поцелуй был показухой, в точности как ты сам.
Ах вот как, снова намеки на его ограниченность.
Кэш возмутился:
– Эй, я не из тех, кто приперся сюда в надежде произвести впечатление!
Он хотел бы забрать свои слова обратно, но было поздно. Люси чуть сникла. Немного опустились плечи, в углах накрашенных губ появилась складочка.
Кретин.
Она выдернула руку. Кэш не возражал, чувствуя себя ничтожеством.
– Прости, я не это имел в виду.
Ее губы сжались, словно она хотела удержать слова, о которых могла пожалеть. И почему он не сделал то же самое минуту назад?
– Я знаю, что это меня не оправдывает, но я плохо воспринимаю сюрпризы. Всегда плохо воспринимал.
С тех самых пор, как мать оставила его, когда ему было четыре, а отец превратился в холодного, требовательного человека и видел в сыне лишь напоминание о женщине, которую хотел бы забыть. А сын научился ценить стабильность.