Впервые она задала себе этот вопрос, когда только начала отдаляться от Эдриана, но позже ответила на него отрицательно. Истинной причиной ее скоропалительного замужества стала любовь. Она любила его. Втрескалась по уши. И тосковала по той близости, что была у них когда-то.
Ей не хватало и взаимных подколок, подшучиваний и обмена ехидными репликами.
А в этой-то науке Кэшу не было равных, и Люси понимала, что симпатизирует ему сильнее, чем следовало бы. Чувство юмора. Преданность своему делу. И его тело…
Вот это тело.
Она украдкой взглянула на Кэша. Блики разноцветного света, отбрасываемые серебристым дискотечным шаром, плясали на его коже, словно калейдоскоп. Они не отвлекали внимание от его внешности, а лишь подчеркивали ее. В этом освещении на краю танцпола, во вспышках золотистого света, обрисовывающего широкие плечи, Кэш был похож на античного бога.
Затем он сделал к ней шаг, обнял за талию, притянул к себе – и она пропала.
Парень умел двигаться.
С первыми звуками песни Робби Невила «Се ля ви» он начал танцевать так, будто был рожден для этого.
Ей ничего не оставалось, кроме как обвить его шею руками и подчиниться ритму. Следовать каждому его движению. Их тела покачивались, плыли в едином ритме, слегка соприкасаясь, и это, казалось, обнажило каждый нерв в теле Люси, привело его в полную готовность.
Когда его рука скользнула ниже и ладонь легла на попку, она почти застонала. А когда Кэш притянул Люси еще ближе, показывая, как влияет на него тот жар, что исходит от них обоих, она прижалась к нему всем телом.
И тут началось интересное.
Пусть «Грязные танцы» и сняли в девяностых, но сиквел Кэша и Люси потянул бы не на один «Оскар».
Она извивалась, терлась об него – бесстыдно, самозабвенно, страстно. Очень страстно.
Желание, разгоравшееся между ними, было ощутимо физически. Ее кожа горела. Когда музыка набрала обороты, когда басы и ударные словно прошли сквозь ее тело, Люси полностью отдалась охватившему ее ощущению, что они – в одежде и стоя – занимаются сексом.
Потому что именно это они и делали.
Непристойные, полные покорности и наглости телодвижения, когда она то цеплялась за него, то сползала к его ногам.
Ее тело зудело от желания раздеться, до того сильного и необычайного, что она едва не остановилась. Но, словно прикованная к Кэшу и к ритму, пульсирующему в ней, она бы не остановилась, даже если бы захотела.
Люси не заметила, когда песня кончилась и началась следующая, – еще ни разу она не была так созвучна другому человеку.
Все, что имело значение, – этот мужчина и этот момент.