Колин продвинулся дальше, пока не добрался до куста в горшке, о котором говорила Ровена; но в темноте он не видел, там ли она. Однако через секунду его схватили за руку и потянули в тень.
– Тебя кто-нибудь видел? – спросила Ровена.
– Не думаю.
– Хорошо.
Колин не видел ее лицо, но слышал улыбку в голосе, чувствовал жар в прикосновениях, когда она обвила его за шею и поцеловала. Поставив бокал на перила, Колин подхватил ее на руки. Раз сенатор сегодня дома, их время наедине ограничено, но он что-нибудь придумает.
– Наверное, не стоит это упоминать, – прошептала Ровена ему в губы, – но я не надела трусики.
Он застонал и сжал ее ягодицы, прижимаясь крепче. Им точно нужно найти секретный уголок.
– Я вам не помешал? – раздался голос позади, и они отскочили друг от друга. По голосу и очертаниям фигуры было понятно, что это сенатор. Колин сдавленно выругался.
– Вообще-то помешал, – сказала Ровена таким тоном, что Колин едва узнал ее голос. – Будь добр, уйди.
– Опять, Ровена? – Сенатор излучал презрение.
Колин выступил на свет. Их поймали на горячем, но он не собирался позволять сенатору плохо думать о Ровене. Тем более, что эта идея принадлежала не ей.
– Позвольте мне объяснить…
– Ты просто не можешь не трепаться, – сказала Ровена, и Колин изумленно понял, что она обращается к нему. – Все вы, англичане, одинаковые. Одни разговоры, никаких действий. – Она посмотрела Колину в пах. – Вообще никаких действий. Некоторым не стоит пить.
«Да что она творит?»
– Ровена?
– Ты не стоишь беспокойства. – Она пошла прочь, но отец поймал ее за руку.
– Ты же не думала, что я пущу тебя на свою вечеринку и не поручу кому-нибудь за тобой приглядывать?
Черт возьми, Колин этого не ожидал.
– Не могу сказать, что твое поведение меня удивляет, – сказал сенатор.
– По крайней мере, меня можно похвалить за постоянство.
Ровена забрала свой имбирный эль и снова попыталась уйти, но сенатор опять схватил ее. Колин увидел, как она поморщилась – хватка была крепкой.
– Мне стоит ждать еще одного внебрачного внука?
На этом Колин взорвался и через секунду врезал бы великому сенатору Тейту, если бы Ровена не выплеснула свой бокал отцу в лицо, очень спокойно и грациозно.
Сенатор выхватил платок из кармана смокинга. Он ругался себе под нос и оглядывался, проверяя, кто еще видел его унижение – к сожалению, никто. Ровена пошла прочь, но потом оглянулась и сказала:
– Если ты вдруг не понял, это был отказ.
Когда она ушла, сенатор повернулся к Колину, покачал головой, стирая влагу с лица.
– Мне так жаль, что вам пришлось это увидеть. Моя дочь совершенно не поддается контролю.