– Побыстрее, – пробормотала она, подталкивая его внутрь.
Алекс выдохнул с облегчением и закрыл дверь, тем самым отрезав их от внешнего мира.
– А вдруг твои сестры уже проснулись?
– Даже если так, они нас не услышат. Их комнаты в детском крыле в противоположной стороне дома. Так что давай поторопимся. Нам надо поскорее оказаться в постели и заняться тем, чем положено заниматься молодоженам, когда они наконец остаются наедине.
– А твоя матушка?
– Она спит в другом крыле, подальше от спальни, которую они с папой занимали до его смерти. Что-нибудь еще? Хочешь, чтобы я перечислила, где спят и бодрствуют все остальные, дабы мы могли быть уверены, что они к нам точно не ворвутся? Я предлагаю просто запереть дверь и опустить занавеси балдахина, чтобы разглядеть нас было бы не под силу даже Корисанде, сиди она у нашей замочной скважины. Или вы уже охладели к постельным делам, лорд Калверкоум?
– Разве похоже, что я охладел? – поинтересовался тот, когда, подчиняясь ее указанию, дрожащими руками принялся стаскивать с нее застегнутое кое-как платье. Однако ему удалось с собой справиться и успешно закончить дело.
– Алекса-андр, – длинно выдохнула она, когда он торопливо сбросил с ее плеч мягкий муслин, сила тяжести потянула вниз ткань, но не так быстро из-за женственных округлостей девичьего тела.
– Персе-е-фо-она… – В его голосе прозвучало бесконечное удовлетворение, когда она предстала перед ним в одной короткой сорочке и без корсета.
Последнюю вещь женского белья девушка не хотела шнуровать, просто не хватило терпения, когда она одевалась посреди ночи.
– Почему я не могу так легко до тебя добраться? Почему у тебя столько дурацких пуговиц? – раздраженно вопросила она.
Молодой муж без малейшего раскаяния ухмыльнулся и начал перед ней раздеваться, словно они давно стали любовниками в нарушение торжественного обещания ее кузену, а не мужем и женой, которые только что дали друг другу самые высочайшие обеты.
– И что делаем дальше? – спросил он и игриво усмехнулся. Он распрямился в белой льняной рубашке и кремовых бриджах, красиво облегавших длинные ноги. Ее муж был великолепен – отличная фигура, прямая осанка, гордая голова и властный взгляд.
– Это ты меня спрашиваешь? Боже мой, Александр, мы пропали! – заметила она, ее глаза искрились радостью и явным желанием заставить его первым скинуть всю одежду.
– Лично я пропал в ту самую ночь, когда увидел тебя у той странной греческой часовни. Твои предки построили ее бог знает где, видимо специально, чтобы мужчины могли увидеть подобных тебе богинь, – ответил он и так быстро избавился от белоснежного шейного платка и безупречно белой рубашки, что его камердинер наверняка пришел бы в недоумение.