Фолкнер повернулся. Его вид был страшен. Глаза горели, из уголков рта на воротник стекала кровь. Окинув взглядом трех беспомощных людей, всецело находящихся в его власти, он выдернул из сломанного ограждения железный прут и двинулся на них.
И тут в чердачной двери появилась бабушка Кроузер. На ней была ночная рубашка, а к груди она прижимала обрезанную двустволку. Занятый своими жертвами, Фолкнер ее даже не заметил. Зарычав, как зверь, он занес над головой прут…
И тогда старая женщина всадила в него заряд из обоих стволов.
Было около девяти часов вечера, когда Ник Миллер и Дженни Кроузер подошли к палате, где лежал Бомбардир Дойль.
Ник чувствовал себя вконец измотанным и разбитым. Ему было трудно двигаться из-за туго перебинтованных ребер, от обезболивающих уколов в голове стоял туман. Но так как Мэллори временно вышел из строя, на данный момент он оказался единственным человеком, который мог исполнить то, что надлежало сделать.
Увидев Ника, дежуривший у дверей полицейский встал со стула.
— Поухаживай несколько минут за мисс Кроузер, Гарри. А я хотел бы перекинуться парой слов с Бомбардиром.
Полицейский кивнул. Ник открыл дверь и вошел в палату. За ширмой, опираясь на подушки, лежал Бомбардир. Нос у него был перебит четвертый раз в жизни, а сломанная в трех местах нога висела на вытяжке.
У его кровати сидел Джек Брэди, перечитывавший какие-то записи. Он поднял голову навстречу Нику.
— Наш приятель утверждает, что вчера он силой вломился в дом Кроузеров, а девушка и ее бабушка были взяты им в заложницы.
— Неужели? — Ник с сомнением посмотрел на Дойля. — Ты не умеешь лгать, Бомбардир. Мисс Кроузер уже дала показания, и они расходятся с твоими. Она говорит, что ты спас ее во дворе от Фолкнера. И в благодарность они с бабушкой решили оказать тебе ответную услугу. Мисс Кроузер даже считает, что это может быть аргументом для защиты в суде.
— А как считаете вы? — тихо спросил Бомбардир.
— Я не думаю, что дело дойдет до суда, так что мое мнение не имеет значения. Но как человек скажу: там, на крыше, ты спас нас, рискуя жизнью.
Бомбардир отвернулся к стене.
— Не стоит благодарности! — буркнул он. — А теперь проваливайте! Я хочу спать.
— Не сейчас. К тебе посетитель.
— Дженни?.. Я не желаю ее видеть.
— Но она ждет уже несколько часов.
— Какого черта? Ведь все кончено — и точка. Я могу забыть о досрочном освобождении. Возвращаюсь в каталажку на два с половиной года плюс тот срок, который судья припаяет за мои проделки на свободе. А впридачу ко всему, я до конца моих дней буду хромать, как старый дед.