Просыпаюсь в своей постели. Я не знаю, как добралась до нее, помню немногое. В голове всплывает мужское лицо. Врач скорой помощи. Я помню его голубую рубашку и добрые глаза.
— Окли?
Я напрягаюсь и смотрю вправо. На кровати сидит мама.
Она придвигается ко мне и протягивает руку, откидывая волосы с моего лица.
— Как ты себя чувствуешь?
Карсон. Акула. Кровь. Отсутствие у него ноги. Желудок крутит, и мне кажется, что меня сейчас стошнит.
— Карсон в порядке? — произношу почти шепотом.
Мама колеблется.
Отталкиваю ее руку от своих волос и сажусь.
— Карсон в порядке?
Она вздыхает.
— Мы не знаем. Он потерял много крови. — Она снова колеблется, и я знаю, что ее взгляд говорит о том, что дела у него плохи. — Он в коме.
Нет. Этого не может быть. Он не может умереть. Не может. Он все, что у меня есть. Я не могу и его потерять. Не могу! Почему я его отталкивала?
Это моя вина. Если бы я не была такой глупой и эгоистичной, ничего бы не случилось.
Прикрываю рот, чтобы сдержать рыдания. Не знаю, что еще делать. Все мое тело дрожит, и я замерзаю. Клянусь, сейчас я вырублюсь.
Это должна была быть я.
Но это произошло не со мной. Такое происходит с людьми, которых я люблю больше всего.
Почему это не могло произойти со мной?
— Все будет хорошо, — говорит мама. Она обнимает меня, пока я плачу, и я прислоняюсь к ней и рыдаю. Я плачу из-за Карсона. Плачу из-за Лукаса. Плачу из-за мамы и папы. Плачу, пока не заканчиваются слезы.
После, как показалось, вечности, я наконец отодвигаюсь и ложусь. Голова болит, а глаза горят.
— Дорогая, тебе что-нибудь нужно?
Я качаю головой.
Она выглядит взволнованной, но встает.
— Отдохни немного. Я расскажу тебе, когда что-нибудь узнаю.
Я не отвечаю, просто сворачиваюсь клубком и смотрю в никуда.
* * *
Не знаю, сколько времени так прошло. Не помню, как заснула, но когда просыпаюсь, снаружи светло. Очень светло. Уже утро. Глаза опухли. Я могу это почувствовать. Стараюсь не смотреть в зеркало и на цыпочках пробираюсь на крыльцо. Смотрю на дом Карсона. На подъездной дорожке нет машин. Его семья, должно быть, в больнице — любая семья была бы там.
Часть меня тоже хочет туда направиться. Мне нужно знать, как у него дела, но я не могу себя заставить. После того, как Лукас вернулся домой, я убедила себя, что никогда снова не появлюсь в больнице. Это чересчур.
Я не знаю, чем заняться, поэтому сажусь в плетеное кресло и жду, когда что-нибудь произойдет.