* * *
Миссия была не из последних, многолюдная, не спящая даже глухой ночью. Хорошее приобретение для тийра. Упырям, обитающим в Алаатире постоянно, имеющим стадо, охотящимся редко и лишь для того, чтобы не заскучать, такие места без интереса, но эти районы можно отдавать гостям в качестве охотничьих угодий. Раньше Алаа платил за такую возможность, теперь все миссии принадлежали ему де юре и де факто.
И он все равно продолжал платить.
Ну, может, и правильно делал. В конце концов, Маркс учит, что у большинства восстаний причины сугубо экономические, и вряд ли он так уж сильно ошибается.
Демон явился сюда две ночи назад. И всех убил. Очевидцев не нашлось, события пришлось восстанавливать наугад, но не сказать, чтоб это было так уж сложно.
Резиденцией здешнего — тогдашнего — прелата был, как водится, клуб, занимавший целиком двухэтажный домишко старой постройки. Клуб превратился в каменную крошку, прелат и его присные — в пыль, люди… от людей осталось больше влажных и крупных фрагментов, но начавшийся после разрушения здания пожар почти уравнял их с вампирами.
Порядок навели уже на следующий день. Списали все на землетрясение.
Над тем, чтобы разрушение резиденций в восьми других миссиях тоже приняли за землетрясение еще предстояло поработать, но здесь это было проще, чем дома. Дома бы сначала вынули душу из всех ирландцев в тийре, и лишь потом стали рассматривать какие-то другие версии, кроме терактов. Ну да ладно, создание правильного представления о событиях было работой дневной, рутинной и не интересной. А сейчас и здесь, в огороженной пластиковым барьером яме, оставшейся от клуба, Ясаки собирался начать охоту на демона. И это ни в какое сравнение не шло ни с одной дневной задачкой.
Процесс охоты сам по себе Занозу, правда, тоже не слишком интересовал. Чего там, в самом деле? Берешь след, идешь по следу, настигаешь добычу. Но сегодня они охотились на того, кто охотился на них. На парня, который оставляет от каменных домов с толстенными стенами обломки, размером с кулак, а что делает с вампирами, вообще, непонятно. Но чем бы это ни было, действовало оно безотказно.
Искать такую добычу — захватывающее занятие.
Хасан, правда, так не считал, Хасан полагал, что делает работу, нежеланную, но необходимую. Не умел он вносить в свое существование ни красок, ни эмоций, еще и отбивался, когда это делал Заноза. Пытался отбиваться.
Зато Ясаки было интересно. А ведь выглядели они с Турком одинаково серьезно. Казались одинаково скучными.
Японец открыл свой кейс, стал собирать лук — композитные пластины, кевларовая тетива, никакой лишней оснастки, зато узоров, как будто эта штука была церемониальной, а не боевой. Лук получался цельным — девятифутовая, сложно изогнутая полоса, вся в цветах и птицах. Стрелы, уложенные каждая в свое гнездо в крышке кейса, тоже были изукрашены, от оперения до филигранных наконечников. И перчатки, которые Ясаки натянул, когда закончил сборку лука, тонкие перчатки с дополнительной прослойкой кожи под большим пальцем, украшал узор из каких-то ползучих цветов и птиц. Ползучих.