– В любом случае твоя будущая работа все равно была бы связана с войной! – разочарованно воскликнула Алисия. Сама не зная почему, она вдруг расстроилась. – Наверное, война – это все же твое главное призвание.
– Да я думал заняться чем-нибудь еще. Но что я умею? Всю свою жизнь я отпахал морпехом, других навыков не приобрел.
– Думаю, ты преувеличиваешь, – Алисия немного помолчала. – А что твои родители? Ты никогда толком не рассказывал о них. Они живы? Или уже умерли?
– Мать умерла от передозировки наркотиков, когда мне было восемь лет. – Гейб отрешенно смотрел на воду. – Впрочем, и при жизни она не сильно занималась мной. Не до того ей было! Она прочно сидела на игле, время от времени попадала в больницу, там проходила курс реабилитации, ей чистили кровь, она давала слово, что больше никогда и ни за что, а через неделю снова подсаживалась на иглу. Да и отец был не лучше. Он работал дальнобойщиком, подсел на амфитамины, которые помогают дольше обходиться без сна. Со временем отец так пристрастился к препарату, что без него уже просто не мог обходиться. Мое появление на свет они не планировали. Так что я – типичное дитя ошибки, одной из многих, которыми полнилась их жизнь. После смерти матери я какое-то время жил с тетей. А потом она вышла замуж, и ее муж потребовал, чтобы я съехал от них. Я снова переехал к отцу, не лучший вариант, ибо он постоянно был в неадеквате. А потом в один прекрасный день и вовсе бросил меня и сбежал. После чего меня отправили в сиротский приют. Там я, в сущности, и вырос.
– Отца ты больше никогда не видел?
– Один раз, сразу после окончания школы. Я тогда устроился подработать в одно кафе, как раз незадолго до моего поступления на службу в армию. Вот там, в кафе, я его и встретил. Он клянчил у всех деньги, и у меня попросил. Это была наша последняя встреча. Вскоре мне исполнилось восемнадцать, и меня зачислили в морскую пехоту. В армию я пошел сознательно. Знал, что там меня по крайней мере три раза в день накормят. Плюс крыша над головой или хотя бы палатка.
Да, такое невеселое прошлое многое объясняет в его характере, подумала Алисия. Ребенок вырос, не зная, что такое родительская любовь и материнская ласка. Сердце у нее разрывалось от жалости к Гейбу, но она прекрасно понимала: менее всего он готов принимать чью-то жалость или сочувствие. Да и разве он заслужил, чтобы его жалели? Напротив! Этот человек заслуживает только восхищения. Столько перестрадал, столько пережил, но все равно вышел победителем.
– Так что никаких особо патриотических чувств или благородных порывов принести пользу родине я не испытывал. Просто хотелось какой-то определенности в жизни, только и всего, – закончил он свой невеселый рассказ.