Этот негодяй взял меня за плечи и усадил на скамью с такой силой, что у меня клацнули зубы. Его руки сразу взяли мои, захватили в плен. И в то же время он тяжело опустился на одно колено.
– Дражайшая кузина Ада, прошу прощения, Харриет, мое теплое к вам отношение не могло ускользнуть от вашего внимания и последнее время переросло в глубокое чувство, более сильное, нежели любовь кузена. Ада... Харриет, я люблю вас! Простите меня, если я обидел вашу скромность, но я не могу более сдерживать порыв своего сердца. Ада... Харриет, я люблю вас! Сделайте меня счастливейшим человеком на свете – согласитесь быть моей невестой!
Он стоял на колене, глядя на меня снизу вверх широко раскрытыми глазами. Я выдернула руки.
– Фрэнсис, не будьте идиотом, – возмутилась я, – вы этого не говорили.
– Говорил. – Он сел рядом со мной, одну руку положил на скамью за моей спиной. – Ничего нельзя найти в моих словах такого, к чему можно придраться, а? Ничего, что вы могли бы выбросить из моего объяснения, верно? Может быть, не очень убедительно, надо было вложить больше чувства, да?
Я не ожидала, хотя могла предположить, что он собирается делать, но едва ли смогла бы остановить его. Одной рукой, которая уже была за моей спиной, он обхватил меня за плечи, оплел как канатом, а второй обвил талию, и не успела я опомниться и понять, что происходит, как он уже впился в мои губы.
Это было впервые после того, самого первого и последнего поцелуя в музыкальной школе миссис Палмер, но тот мальчик поцеловал меня только в щеку. Я не могу описать поцелуй Фрэнсиса. И нет желания это делать. Мне оп правился. Нравился! Господи, какое неподходящее слово!
Бабушка оказалась права. Я истинная дочь своей порочной матери. Я не люблю Фрэнсиса. Я его не одобряю, значит, мне вообще просто нравятся мужчины, иначе я бы никогда не ответила на его поцелуй с таким бесстыдством, а стала бы вырываться из рук этого наглеца и негодяя, которому отказала моя кузина всего час назад!
Я не могла дышать, но каким-то образом не задыхалась, мои ребра сдавило, и пуговицы на его костюме врезались в мою кожу, но я ничего не замечала. Но вот я вспомнила Аду – и мои ребра заныли, я сразу ощутила нехватку воздуха, с силой вырвалась и вскочила.
Он тоже поднялся, как на пружине. И даже в состоянии смятения я увидела, что он поражен не меньше моего. Потом я не торопясь произвела следующие действия, пока он просто стоял и смотрел на меня. Смотрел, как я поднимала руку, заводила ее назад, чтобы попасть точно, и ударила его по лицу изо всей силы. Звук хлесткой пощечины прозвучал в тихом саду роз как пистолетный выстрел, а моя рука заныла, как будто я била по камню, пришлось даже поднести ее ко рту и подуть. Фрэнсис даже не шевельнулся. Рот его приоткрылся, а лицо приняло сосредоточенное выражение. Потом он потянулся ко мне. Но тут во мне заговорило чувство разума. Я ловко увернулась от его рук и убежала. Он не преследовал меня.