Итак, я открыла дневник и стала читать с начала до конца. Прошел год с тех пор, как я начала его. Бедная бабушка с ее требованиями соблюдения приличий. Я не выдержала даже года траура по ней. Но были другие обстоятельства, более важные, чем приличия. Я прочитала все до последней страницы, до последних истерических фраз. Я тогда была действительно почти безумна. Бедняжка, подумала я и улыбнулась, вспомнив, что «бедняжка» – это я сама. Не знаю, что бы я написала тогда, как повела бы себя, если бы знала, что до той поры я еще не испытала настоящего ужаса, лишь прикоснулась к злу.
Надо закончить историю. Тогда я смогу спокойно вспоминать, я выдержу, и хотя никогда не смогу полностью избавиться от этих воспоминаний, если они будут облечены в слова, может быть, тогда я стряхну, выброшу их из памяти, и мой мозг наконец очистится от темных облаков, которые все еще окутывают его потайные глубины. Литературный труд, а не рукоделие будет подходящим занятием для хозяйки Эбби-Мэнор. Я смогу сохранить это занятие в тайне. Я закрыла глаза, держа руку на кожаном переплете, и передо мной снова возникла картина той ночи.
В башне было темно, лишь слабо светились догоравшие угли. Я еле смогла различить последние, написанные мною слова. Вспомнила, что хотела продолжить писать, – это было предлогом – трусливым отступлением, чтобы отложить момент, когда придется открыть дверь. Я не стала писать больше. Да и нечего было добавить к последней фразе, все было сказано до конца. Я закрыла дневник, заперла его на ключ, который положила в карман юбки. И стала осматриваться в поисках безопасного тайника для него.
Перебирая предметы на столе, я наткнулась на вещь, которую раньше не заметила, – свеча в грубом железном подсвечнике. Угли почти догорели, и я с большим трудом смогла зажечь от них свечу, ее слабый дрожащий свет обнадежил и подбодрил. И еще одна мысль мелькнула, успокаивая, – значит, они не собирались вернуться сюда до темноты.
Стемнело уже несколько часов назад. Я бросила испуганный взгляд на окно, благодаря моим усилиям оно было наполовину освобождено от досок, и заметила выступ наверху, высоко, выше самого высокого человеческого роста. Подтащив стул к окну, я встала на него и заглянула – выступ был нужной ширины, дневник уместился и был незаметен снизу, поэтому я оставила его там, все равно лучшего укрытия не найти. Теперь к двери. Я не стану описывать те чувства, которые владели мною, когда я взялась за ручку. Просто невозможно дважды пережить такое. Вначале я не увидела ничего – за дверью была сплошная темнота. Потом сообразила, что держу свечу слишком высоко, свет ее слепит мои глаза, и я не вижу пола. Опустив свечу, я увидела зверя. Он распростерся на полу, но не выглядел спящим. Массивная голова лежала на вытянутых лапах, он, похоже, дремал.