— И что же значится в этих предвечных письменах?
— Этого я не знаю. Послания Судьбы запечатаны.
— Ну так распечатай их!
— Охотно, сын мой! Где твой кинжал?
Громы и молнии! Как же я раньше-то не понимал!.. В отчаянии рухнул я на колени перед очагом, словно это был алтарь высочайшей святыни. Но тщетно! Я умолял каменный монолит. Он лишь усмехался. Потом благосклонная улыбка оживила бледно-зелёный нефритовый лик:
— Где наконечник копья Хоэла Дата?
— Потерян…
— И ты дерзаешь ловить меня на слове?
Вновь вспыхивает во мне пламя бессмысленного гнева; скрежеща зубами, я кричу:
— Да, я ловлю тебя на слове!
— Но какой властью? По какому праву?
— По праву жертвы! Властью жертвователя!
— И что ты от меня хочешь?
— Исполнения обета десятилетней давности!
— Ты требуешь Камень?
— Я требую… Камень!
— Будь по-твоему! Через три дня ты его получишь. А пока собирайся в дорогу. Тебе предстоит новое путешествие. Время испытания твоего истекло. Ты призван, Джон Ди!..
Снова один во мраке. В бледном огне грозовых всполохов очаг, разинув свой чёрный и пустой зев, закатывается в злорадном хохоте.
Брезжит рассвет. С несказанным трудом несу я разбитое своё тело через закопченные развалины в тот закуток, где собрано всё, что ещё осталось от имущества Ди. Спина, все мои члены молят о покое, стоит хоть немного согнуться, и боль раскаленным ножом впивается в поясницу. Но я увязываю в узел мои лохмотья к предстоящему путешествию…
Внезапно появляется Прайс. Не говоря ни слова, следит он за моей возней. Потом кряхтит:
— Куда?
— Не знаю. Возможно, в Прагу.
— Он был здесь? У тебя? Это Он приказал?
— Да, Он был здесь. И… приказал! — Чувствую, что теряю сознание…
Конское ржанье. Грохот колес. Странный фурман появляется на пороге и вопросительно смотрит на меня. Но это не сосед, который за добрую треть всех моих сбережений подрядился довезти меня до Грейвзенда! Этого человека я не знаю.
Все равно! Пытаюсь подняться… Ничего не получается. Как-то я буду добираться до Праги пешком там, на материке! Делаю знак человеку, пытаюсь быть понятым:
— Завтра… лучше завтра, мой друг…
Какое уж тут путешествие: я еле-еле поднимаюсь со своего соломенного ложа… Боже, эти боли в пояснице!.. Они слишком… слишком сильны.
Хорошо, что Прайс рядом. Он склоняется надо мной и — шепчет:
— Крепись, Джонни, всё пройдёт. Ничего не поделаешь, старина, бренная плоть! Больной желчный пузырь, больные почки! Это всё проклятый камень! Камень, мой друг, который сидит в твоих почках. Он-то и причиняет тебе такую боль!
— Камень?! — с мучительным стоном вырывается у меня, я бессильно откидываюсь на солому.