Не было никакого сомнения в том, что Синяя птица живёт именно в мире «Маленькой ночной музыки» — только там. Быть может, завтра он отправится на поиски, но сегодня вечером, — ведь он все ещё был режиссёром, — сегодня вечером он должен сказать: «Дайте занавес — конец!»
Все было распределено — и записывающий прибор под скамьёй, и порядок «прохожих», и автомашина — за углом соседней улицы.
Сыплется снег — тихо, как в новогодней сказке; миниатюрная площадь, столь удалённая от оживлённых улиц, выглядит безлюдной, походит на поэтическую декорацию к какой-то классической опере.
Первой появляется Евгения Маркова — в своём эффектном пальто из искусственною меха, в платке, повязанном по-крестьянски; обсыпанная снежинками, как флёрдоранжем; высокая и подтянутая, очень спокойная, самоуверенная.
Она проходит мимо скамейки медленно, с видом прогуливающегося человека, потом, сделав несколько шагов, возвращается.
Со стороны улицы Латинка показывается Аввакум. Он в своей неизменной широкополой шляпе, в длинном не по моде пальто, сухощавый и чуть сутуловатый.
Он куда-то спешит, но разве можно пройти мимо такой женщины, как Евгения, даже не взглянув на неё?
И вот:
— Вы?
Он снимает шляпу галантным жестом, как это делали давно, очень давно.
— Вы? — в свою очередь изумляется она.
Конечно я, — говорит Аввакум. — А почему бы и нет? — Он берет её руку и, чуть задержав в своей, подносит к губам.
Какая неожиданная встреча! Такая физическая близость существовала между ними, столько тепла осталось, которое ещё не забыто, — в этот миг им кажется, что они в ином мире, в какой-то иной галактике, где все лишь сплошной блеск — память о пережитом.
Но этот миг длится секунду-две, не более. И они почти одновременно возвращаются из той галактики, и каждый из них уединяется в своём мирке. Может быть, против желания, против воли, но какое это имеет значение?
— Мне кажется, вы куда-то спешили? — спрашивает Евгения.
— О, нет! — Аввакум улыбается. — Я никуда не спешу. Вам это только кажется.
Оглянувшись, она пожимает плечами:
— Вам не приходит в голову, что вы можете поставить меня в неудобное положение, оставаясь здесь?
— Почему? — наивно удивился Аввакум.
— Господи, неужели у вас нет ни капельки деликатности?
— Деликатности?
— Послушайте, — говорит Евгения, отлично поняв цинизм его улыбки, — если я вам пообещаю, что сегодня вечером опять буду у вас, уберётесь вы немедленно отсюда?
— Очень буду рад, — говорит Аввакум. — Бесконечно рад.
— Правда?
Он пожимает плечами.
Евгения пристально смотрит на него.
— Значит, будете рады. А почему у вас такая грустная улыбка?