Так как я знал, что мне нечего делать в конторе, то у меня было время для размышлений. Я решил вернуться домой, расслабиться и немного пораскинуть мозгами. Я сел в такси и указал шоферу адрес, велев воспользоваться дорогой, которая проходит не ближе километра от бастионов VI Пи-Эн. (Для любознательных эта криптограмма означает Нейтральные страны и Страны неприсоединившиеся, воздавшие тайную сферу операций. Идея Руперта Генри Квина.) Это было несколько дороговато, но стоило затрат, ибо я избегал яростных пиканий моего холерического шефа.
Моя квартира была в Хэмпстеде, в четырнадцатиэтажном доме, с одной квартирой на этаже. Моя — на самом верху, иначе говоря, у меня из квартиры самый прекрасный вид, но и самый долгий путь за почтой или молоком.
Типично лондонский дом, открытый всем ветрам. Наша улочка не из тех, что печатаются на брошюрах о Лондоне, а из типичных для Хэмпстеда. Ветхий дом викторианского стиля, с портиком, поддерживаемый двумя псевдокоринфскими колоннами. Владелец дома выкрасил его двери в зеленовато-оливковый цвет с кремовым обрамлением, пытаясь таким образом привлечь новых и богатых жильцов.
Со стола в вестибюле я взял письмо и начал долгий подъем, ведущий к нескольким квадратным метрам по баснословной цене, числящимся моим жильем. Послание было из министерства социальной защиты, и, естественно, в нем был вопрос о моих доходах. Я весь был поглощен расчетами — я им должен, или, может быть, они мне, — когда, слегка запыхавшись, оказался перед дверью своей квартиры.
Мне не потребовалось много времени, чтобы выбрать нужный ключ в огромной связке и открыть сверхсложный замок, способный задержать незадачливого грабителя на пару минут. Я вошел в гостиную, продолжая взвешивать свои шансы на получение пособия. Там, куда меня посылали, я научился осторожно входить в комнату. Предупреждали, что за моей спиной не должно быть света, нельзя резко открывать дверь, нужно входить согнувшись пополам и таким образом не превращать себя в крупную мишень, быстро перемещаться, не зажигая света. Но все это невозможно выполнить одновременно, тем более чувствуя себя идиотом, если действовать подобным образом в пустой квартире. Вот почему я был уже посередине комнаты, продолжая читать характерный министерский шрифт и расшифровывать неясный жаргон, когда услышал команду:
— Руки вверх.
Письмо выпало из рук, когда я оборачивался. В кожаном отделанном кнопками кресле развалился загорелый крестьянского вида мускулистый блондин с облегченным револьвером «Смит энд Вессон», направленным прямо мне в живот. По тому, как он фамильярно обращался с оружием, я понял, что он знает, что делает. Мой живот свело судорогой, я почувствовал, что у меня затряслись колени, что из моего давнего опыта означало все нарастающий страх. Такой долгожданный палач наконец-то пришел.