Известия о выходке Мартена, подкрепленные показаниями, вырванными у несчастного Гаспара Лику и вещественными доказательствами, которые испанский посол представил при своей ноте, короля изрядно разгневали. Он сыт был внутренними проблемами с раскольниками, сторонниками Лиги, католиками и гугенотами, которые неустанно грызлись между собой, грозя ему изменой и отступничеством, и даже затевая против него заговоры, подстрекаемые агентами Филипа. Извне грозил вооруженный конфликт с Карлом Эммануэлем Савойским, а Франш-Комте, Лотарингия и Фландрия - земли, население которых до сих пор говорило по-французски - ожидали присоединения к Франции.
Занятый большой политикой, преодолением преград на избранном пути и урегулированием споров, король легко терял терпение и впадал в гнев, даже если причиной дополнительных хлопот были верные его подданные с неоспоримыми заслугами перед монархом.
Смерть графа де Бланкфора в поединке с Мартеном вызвала уже достаточно замешательства. Понадобилось немало усилий, чтобы спасти убийцу, не поддаваясь натиску общественного мнения баронов и гугенотского дворянства, которое требовало его голову. Теперь того же домогались господа католики, епископ и испанский посол от имени своего монарха.
- Твой Мартен слишком много себе позволяет, - сказал король Максимилиану де Бетюну, немного подостыв от первого приступа гнева, вызванного этим известием. - Вначале подстреливает едва назначенного мною губернатора, как кролика, потом нарушает только что подписанный мной мир, а завтра ему может прийти в голову взорвать Лувр или объявить войну Елизавете! Надлежит примерно покарать его, если только он вернется, ибо мне кажется, Торрес гоняется за ним по всей Атлантике. Подумай над этим, мой Росни, а тем временем вели его посадить под замок, как только покажется в порту, чтобы случайно он не завладел всем нашим Западным флотом и не повел его на Кадис. Это было бы на него похоже...
Мсье де Бетюн направил соответствующие указания в Бордо и Ла-Рошель, а поскольку мыслил трезво и практично, на всякий случай велел не только запереть в крепость непослушного корсара, но и наложить арест на его корабль и все имущество.
Поэтому в конторе Генриха Шульца тут же появились судебные исполнители и потребовали предъявить учетные книги, содержащие все текущие счета, а в частности счет Яна Куны, именуемого Яном Мартеном или Жаном де Мартен. Сальдо этого счета выражалось суммой гораздо меньшей, чем можно было ожидать, что поначалу возбудило некоторые подозрения. Однако обстоятельный контроль выявил, что Мартен в самом деле умудрился за два года растратить огромную добычу, захваченную во время знаменитого абордажа испанской каравеллы "Санта Крус" после атаки на Золотой флот в Кадисе. То, что осталось, составляло единственную его собственность, если не считать поместья Марго-Медок.