В интернате я уже не на месте.
А у Уллы ещё не на месте.
Я где-то посередине. Чудно! Вот бы сейчас заснуть и проснуться уже удочерённой. Уснуть крепко, лет на сто, как Спящая красавица. Нет, через сто лет меня совсем не будет. Так долго никто не живёт. Лучше лет на пятьдесят… или на десять… или на год… на неделю… Или – так будет лучше всего – на один день. Этого должно хватить.
И тут вдруг… И тут меня зовёт сестра Франциска. У Карли падает из рук экскаватор, а я выпускаю его руку. Надо же, я и не заметила, что держу Карли за руку. Я бросаюсь бежать. Голос у сестры Франциски такой странный, сдавленный. Никогда такого не слышала. Она наверняка хочет сказать мне что-то важное… Я уже знаю что! Бегу по лестнице – через две, через три ступеньки, – я почти лечу… И приземляюсь на пол. На четвереньки. Прямо перед сестрой Франциской. Это у неё ноги такие толстые. Но рядом ещё стоят другие ноги – длинные и тонкие. И ещё одни тонкие. Эти ноги я знаю… Очень хорошо знаю! Это – Улла! И Кристиан. Они пришли меня забрать! Прямо сейчас, да?
Слышится чей-то громкий смех. Это Кристиан.
– На колени перед родителями? Ну это уж чересчур! – смеётся он. Я смотрю вверх, прямо в улыбающееся лицо сестры Франциски. Улла не смеётся. Я это слышу. Она стоит и смотрит на меня, и очки у неё запотели. Я это вижу.
Я так и сижу на полу, дура дурой. Как будто упала на голову, а не на коленки. Кристиан сказал «родители»! Вот стоят мои родители, а я сваливаюсь перед ними с лестницы. Ну не дура?
В голове у меня всё плывёт. Я поднимаюсь и снова бегу вверх по лестнице. Скорее к Карли! Я хватаю его за руку. Карли не понимает, что происходит, он широко открывает глаза и пускает слюни. Я тащу его обратно, вниз по лестнице. Он бежит за мной, спотыкаясь. Когда мы оказываемся внизу, я говорю, едва дыша:
– Можно Карли прийти к нам в гости?
И крепко прижимаю его к себе.
Все смеются. Все сразу. Кристиан – громче всех. Сестра Франциска всхлипывает, вытирая слёзы от смеха. Я стою рядом с Карли и ничего не понимаю. Себя не понимаю. Я же совсем не это хотела сказать. Я ведь хотела кое-что спросить. Про то, что они должны мне наконец сказать.
Вдруг рядом со мной оказывается Улла. Она смеётся и крепко меня обнимает. Прижимает к себе. И тут я понимаю, как соскучилась за эту неделю. По Улле. Мне почти нехорошо… Но сейчас она здесь. Я её вижу, слышу и чувствую. И теперь наконец могу спросить то, что хотела:
– Ты меня удочерила?
– Пока нет, – говорит Улла и перестаёт смеяться, но меня не отпускает. – Но теперь уже скоро, – она прижимает меня к себе. – Обещаю. Ты будешь жить у меня. Сначала это будет испытательный срок, вроде как на пробу.