И вот почему я так думал. Я припомнил некоторые расчеты кривых рассеяния для разных моделей. Ни один результат даже отдаленно не напоминал истину. И я чувствовал, что новая структура должна дать гораздо более удовлетворительные результаты. Я поспешно принялся за расчеты. Это была долгая, утомительная и сложная счетная работа, но я хотел быстрее проделать ее, ошибался из-за своего нетерпения и вынужден был возвращаться назад. Я был поражен, когда получил ответ: новая модель не давала полного совпадения, но была ближе к нужному результату, чем все остальные. Насколько я сейчас помню, искомый результат по одному из параметров составлял 1,32, три мои предыдущие модели давали 1,1; 1,65 и 1,7, новая же модель дала результат 1,4. «Наконец-то я на верном пути, — думал я, — это смелая попытка, но наконец-то я на верном пути».
В течение двух недель я тщательнейшим образом анализировал данные всех опытов с того момента, когда я впервые взялся за решение этой задачи. Это было огромное количество таблиц с цифрами и папка с рентгеновскими снимками (в моей новой установке в Кембридже я использовал фотографическую регистрацию); я так часто просматривал их, что знал почти наизусть. И все-таки я начал изучать их заново, более тщательно, чем раньше, стараясь проанализировать их в свете новой структуры. «Если она правильна, — думал я, — то цифры должны достичь максимума и потом резко упасть вниз». Так и было, хотя максимум был не такой четкий, каким должен был быть. И так я проверил все свои опыты, представлявшие более чем годичный труд, и убедился, что все они подтверждают новый вариант структуры с небольшим отклонением, которое кое-где оказывалось чуть больше, кое-где чуть меньше. Стало совершенно ясно, какие уточнения нужно сделать, я должен был слегка видоизменить модель, но я был уверен, что стою на верном пути. В тот день, когда я шел домой обедать, во мне все пело от радости, мне так хотелось поделиться с кем-нибудь своей новостью, я помахал рукой проезжавшему мимо на велосипеде человеку, с которым едва был знаком; мне вдруг захотелось послать Одри телеграмму, но потом я решил лучше съездить к ней на следующий день; Королевский проспект казался мне на редкость приятной улицей, и молодые люди, шумевшие на другой стороне проспекта, — замечательными молодыми людьми. Я быстро поел, мне так хотелось насладиться своим счастьем, но вместо того я поспешил обратно в лабораторию, чтобы закончить работу, как говорится, ликвидировать все хвосты и уж после этого как следует отдохнуть. У меня было ощущение, что пройден серьезный этап.