– Так и было. Наверное, она визуально выглядела более оправданной, когда под ней проезжали.
Променад закончился, началась лестница к парку.
– Тот, кто вещает, он должен быть на ходулях, но выглядит не похоже, – сказала Флинн.
Фигура на тощих паучьих ногах была футов десять ростом.
– Перифераль, – ответил Уилф.
Круглая розовая голова существа спереди переходила во что-то вроде трубы, тоже розовой, через которую оно изливало поток невразумительной речи на кучку, среди которых выделялся по меньшей мере один пингвин в человеческий рост. Оратор был в облегающем черном костюме, руки и ноги непропорционально тонкие. Флинн не могла разобрать, что он говорит, уловила только одно слово: «номенклатура».
– Все они чокнутые, – повторил Уилф. – И может быть, все периферали. Впрочем, безобидные. Нам сюда.
– Куда мы идем?
– Я думал прогуляться до Серпентайна. Посмотреть на корабли. Уменьшенные макеты. Иногда они разыгрывают исторические битвы. Мне особенно нравится «Граф Шпее».
– Тот оратор, он что-то осмысленное говорит?
– Это традиция, – сказал Уилф и повел ее по бежевой гравийной дорожке.
Здесь были люди: гуляли по парку, сидели на скамейках, катили коляски. На взгляд Флинн, они совсем не выглядели людьми будущего. Не то что Тлен или трубоголовое существо десяти футов ростом, про которое Уилф сказал, что это перифераль. Сзади все еще доносились его выкрики.
– Как это будет, когда мы придем к твоей бывшей?
– Я бы просил тебя не называть ее так. Даэдра Уэст. Точно не знаю. Лоубир и Лев говорят, будут влиятельные люди. Может быть, даже сам поминарий.
– Это кто?
– Чиновник в Сити. Я вряд ли сумею объяснить, в чем состояли его традиционные функции. Кажется, буквально напоминать королю о неоплаченных долгах. Потом должность стала чисто декоративной. А после джекпота… лучше не упоминать.
– Он знаком с Даэдрой?
– Понятия не имею. Я не бывал на таких ее мероприятиях. По счастью.
– Тебе страшно?
Уилф остановился, глянул на нее:
– Наверное, я беспокоюсь, да. Я никогда не участвовал в чем-нибудь хоть отдаленно похожем.
– Я тоже. – Она взяла его руку, крепко сжала.
– Мне жаль, что мы вторглись в твою жизнь. У тебя там было так хорошо.
– Правда? Ты считаешь, у нас хорошо?
– У твоей мамы в саду, под луной…
– По сравнению с тем, как здесь?
– Да. Я всегда, в каком-то смысле, мечтал о прошлом. Только раньше не вполне это сознавал. Теперь не могу поверить, что правда его видел.
– Можешь увидеть еще, – сказала она. – У меня «Перекати-Полли» с собой, в фабе.
– Где?
– В фабе «Форева». Я там работаю. Вернее, работала, пока все не началось.