– Зачем она их купила?
– Она не купила, – ответил Уилф. – Я это выдумал для Даэдры.
– Зачем?
– Чтобы заставить ее одеться.
Флинн глянула на него искоса:
– Она сдирает с себя кожу?
– И параллельно наращивает новую. Удаление и восстановление практически одна операция.
– Ей потом больно?
– Я не был с нею рядом, когда это происходило. Впрочем, она прошла через такую операцию незадолго перед тем, как меня взяли на работу. Чистый кожный лист. После встречи с тобой, вернее, с Анни Курреж и еще двумя неопримитивистскими экспертами она согласилась не делать татуировок до завершения проекта.
– А чем они занимаются?
– Кто?
– Неопримитивисты.
– Это не сами неопримитивисты, а эксперты по ним. Неопримитивисты либо пережили джекпот собственными силами, либо сознательно вышли из глобальной системы. Те, вокруг кого вертелся проект, добровольцы. Экологический культ. Эксперты изучают их, вживаются в неопримитивистскую культуру, собирают ее артефакты.
– Мне кажется, тебе тут не нравится.
– На променаде?
– В будущем. И Тлен его тоже не любит.
– У Тлен смысл жизни – его ненавидеть.
– Ты ее знал до того, как она сделала себе эту штуку с глазами?
– Я был знаком со Львом еще до того, как он взял их двоих на работу. Тлен уже тогда была такая. Хороших техников мало, выбирать не приходится.
– А чем занимается Лев? – Флинн не была уверена, что богатые обязательно чем-нибудь занимаются.
– Влиятельная семья. Старая клептократия. Два старших брата в деле, Лев как бы в свободном поиске. Присматривается, во что можно инвестировать. Не столько ради денег, сколько ради свежих идей. Новизны.
Флинн подняла глаза к ветвям, с которых вроде бы уже меньше капало. Над головой пролетело что-то красное: размером с птицу, а крылья как у бабочки.
– Это для тебя не новое, да?
– Да. Отсюда и неопримитивистские эксперты. Собирать те случайные крохи новизны, которые производят неопримитивисты при всей своей мерзости. Вот и наше сотрудничество с Даэдрой было на ту же тему. В данном случае речь шла о технологической новизне, которую легче другой обратить в товар. Три миллиона тонн переработанного полимера, плавучий кусок недвижимого – хотя в данном случае движимого – имущества. А вон там впереди Гайд-парк.
Они дошли почти до конца променада. Деревья здесь были не такие высокие и росли реже. Флинн слышала выкрики, как из рупора.
– Что там?
– Ораторский уголок, – ответил Уилф. – Они все чокнутые. Это разрешено.
– А это что белое, вроде как часть здания?
– Мраморная арка.
– Там вроде две арки. Как будто их откуда-то сняли и переставили сюда.