Эпитафия осталась на бумаге. Павел приказал похоронить мать и одновременно перезахоронить прах своего обожаемого отца, превратив траурную церемонию в трагикомедию.
Казимир Валишевский воспел Екатерину словами, достойными античной оды:
«Образ «Северной Семирамиды» сиял во второй половине восемнадцатого столетия и на пороге девятнадцатого перешел в предания потомков, не только как чудесное воплощение могущества, величия и торжествующего счастья, но также очаровательной женственности. В глазах всех или почти всех она была не только величественной, царственной и грозной: она была в то же время и обворожительной и прекрасной, даже среди записных красавиц. Это была настоящая царица, как по праву своего гения, так и по праву красоты» [9].
Здесь и поставим точку. Трудно кратко писать о женщине, воплотившей в себе Эпоху.